Как ни странно, вместо того чтобы помочь сосредоточиться, созерцание реки вызвало у него смутное беспокойство. Он увидел бледное лицо Настасьи и глаза с расширенными зрачками, потом саксонский кинжал, вонзенный в грудь тысяцкого. Но эти образы уже исчезали, уступая место худому телу Андрея, содрогавшемуся в сильных конвульсиях. Потом появилось искаженное синеватое лицо стражника. Казалось, он насмехался над Артемием, показывая язык. Глеб был задушен удавкой… или носовым платком? Дружиннику стало нехорошо. Артемий попытался оторваться от созерцания текучего зеркала, но, охваченный странным оцепенением, не сумел отвести от него глаз.
Вдруг создалось впечатление, что он сам находится в этой мутной неподвижной воде. Он не ощущал ногами дна, но и не мог выплыть на поверхность. Словно какой-то злой дух указывал на огромное заблуждение, в котором пребывал мир. Все утратило истинный облик, все предметы казались ложными, погруженными в сине-зеленые глубины кривого зеркала кудесника. Флакон с белладонной, шелковый голубой платок, кинжал, варяжский камень вдруг ожили, став неподвластными взгляду, осязанию и осмыслению человека, пытавшегося их схватить. Артемий ясно увидел, как саксонский кинжал стал острее и принял облик венецианского кинжала Ренцо, а потом превратился в длинную женскую косу. Однако дознаватель понимал, что это не коса, а змея. Он уже различал маленькую голову рептилии, которая медленно извивалась, пристально глядя на него своими желтыми, как топазы, глазами. Охваченный паникой, Артемий подумал: «Главное – не шевелиться. Я притворюсь мертвым». Притвориться мертвым? Эти слова наполнили дружинника необъяснимым ужасом. Он даже стал говорить по-иному! Сообщники злого духа, слова не слушались Артемия. Они участвовали в огромном обмане, который правил миром, расставляли многочисленные ловушки, готовые захлопнуться. Последние слова Настасьи потеряли всякий смысл, они ускользали от понимания и приводили дружинника в замешательство. Гладкие, компактные, блестевшие, как галька, отполированная водой, они посылали Артемию искаженное, кривляющееся, неузнаваемое отражение…
Однако это отражение было его собственным. Артемий пристально смотрел на искаженное бледное лицо, которое, казалось, плыло по зеленоватой поверхности реки. Дружинник увидел, как он провел рукой по всклокоченным волосам, и не смог сдержать улыбки: «Если бы Филиппос увидел меня таким, он принялся бы упрекать меня за то, что я вышел без головного убора, что не пристало боярину!» И мальчик был бы прав.
Вдруг Артемий почувствовал, что немного успокоился. Его отражение было только его отражением, а свои оплошности надо было исправлять самому. Только он сам, и никто другой, должен был противопоставить логику рассуждений козням злого духа! До тех пор пока он оставался самим собой, он был волен заменить обманчивое отражение правильным видением. Он был волен признать свое поражение и начать все с нуля. Он был волен идти вперед до тех пор, пока не ухватится за ниточку, которая приведет к решению загадки.
Легкий шум оторвал Артемия от мыслей. Обернувшись, дружинник увидел мальчика, одетого в поношенную, но чистую рубаху. Сидя на корточках около варяжского талисмана, мальчик с любопытством разглядывал рисунок, выгравированный на камне.
– Что ты делаешь с этим камнем? – спросил мальчик. – Он тебе не нужен, отдай его мне.
– Нет, он мне нужен! – возразил Артемий, и улыбка озарила его усталое лицо. – Он мне нужен, для того чтобы думать!
– Думать? – переспросил изумленный мальчик. – Вот уж странный способ играть!
Разочарованный, мальчик пошел по пристани.
– Даже ученый Деметриос не понял, почему я дорожу этим камнем, – подумал Артемий, забавляясь. – Как мудрецы любят рассуждать о превосходстве духа над материей! Дух и материя, дух и буква… Конечно!
Это дело началось с убийства Настасьи. И он мог раскрыть убийство, лишь опираясь на последние слова боярышни – буквально! Поразмышляв еще несколько минут, дознаватель поднялся и решительным шагом направился к дороге, вымощенной дубовыми досками, которая вела от пристани к городской крепостной стене.
Войдя на площадь перед дворцом, дознаватель заметил отроков, которые уже надели кольчуги и опоясались мечами. Прислонившись к крыльцу, хмурый Василий грыз щепку. Митько лениво разговаривал со служанкой. Поставив на землю коромысло и два ведра, девушка кокетливо поддразнивала Митька. Однако белокурый великан отвечал ей сквозь зубы, погрузившись в свои мысли, столь же мрачные, как и мысли его приятеля. Как только отроки увидели старшего дружинника, их лица просветлели.
– Мы готовы, боярин! Что нового?
– Пока вы мне не нужны, – ответил Артемий. – Но не вешайте головы! Мужайтесь! Хочу поговорить с Деметриосом, ведь он усердно читает Библию. Я должен понять, не ошибся ли, истолковав стих псалма, на который намекала Настасья!
Войдя в сени, Артемий направился к лестнице и поспешил к покоям Деметриоса. Из комнаты вышла молоденькая служанка с корзиной. В воздухе запахло рыбой. Казалось, запах шел из корзины. Заглянув внутрь, дознаватель увидел пару сапог из красного сафьяна. Не в состоянии больше сдерживаться, служанка рассмеялась.
– Негодница, ты осмеливаешься находить это смешным? – закричал грек, появляясь на пороге.
Увидев боярина, Деметриос нетерпеливым жестом прогнал служанку, а потом обратился к старшему дружиннику:
– Дерзость слуг переходит все границы! Я укажу князю на это грубейшее нарушение дисциплины! Понимаешь, боярин, со мной приключилось досадное недоразумение, – продолжал грек, приглашая Артемия войти. – Недавно я гулял в порту, хотел проверить, в каком состоянии «Крылатый змей», так называется мой корабль. На обратном пути, когда я шел через рыбный рынок, злющая мегера вылила ушат соленой воды на мостовую, вернее, на мои ноги. Теперь мои сапоги воняют рыбой! Я, конечно, велел их почистить. Посмотри, что эта глупая служанка принесла мне!
Поджав губы, Деметриос показал Артемию лапти.
– Но они очень удобные, – вежливо заметил дознаватель. – Иногда даже бояре…
– Ну, нет! – взорвался Деметриос. – Как ты себе представляешь греческого сановника, обутого таким образом? Я лучше надену парадные сапоги, пока слуги будут чистить те, что я ношу каждый день. Ведь они красивы, не так ли? Пурпур и жемчужные кресты олицетворяют нашу святую империю. Серебряные колокольчики символизируют усердие сановника, который, как и я, служит государству. Вся эта роскошь имеет глубинный смысл, тесно связанный с…
– Прости, что вынужден прервать тебя, магистр, – сказал Артемий, – но хотелось бы, чтобы ты просветил меня в более важном вопросе, чем смысл, придаваемый деталям одежды. Ты можешь оказать мне бесценную услугу благодаря своему знанию Священного Писания. Полагаю, ты ежедневно его читаешь?
– Разумеется! – подтвердил грек. – Но я не понимаю…
– Сейчас я тебе все объясню. Помнишь ли ты последнее слово, которое пыталась произнести Настасья перед смертью? Она хотела сказать «псалом», намекая на стих, который приобрел в ее глазах смысл мрачного пророчества. Если я не ошибаюсь, стих, поразивший ее, звучит так: «у которых в руках злодейство и которых правая рука полна мздоимства». Я хочу быть уверенным, что правильно понял смысл этих слов. Расшифровав их, я сумею изобличить преступника, который вот уже три дня сеет во дворце ужас.
