Фаун поморщилась; до нее не сразу дошло, что Крейн — даже Крейн! — поражен предложением Дага не потому, что боится самоуничтожения, а из-за отвращения к бесполезной смерти, когда нет разделяющего ножа, которому можно было бы свою смертность передать. Он явно говорил не задумываясь и совершенно искренне. Судя по выражению лиц Барра и Ремо, те не нашли ничего странного в подобном отношении. Фаун ударила себя кулаком по лбу.
«Они же все Стражи Озера!»
Все как один безумны…
Даг наконец заговорил снова.
— Ты долго командовал шайкой. Я могу понять, что твое извращенное воздействие привязывало разбойников к тебе, но что привязывало тебя к ним?
Крейн дернул подбородком — вместо того, чтобы пожать плечами, что было ему теперь недоступно.
— Монеты, товары… они меня не очень привлекали, а вот игра Пивовара просто зачаровала. Помимо жадности, я думаю, Пивоваром двигало желание иметь перед глазами тварей еще более презренных, чем он сам. Что же касается меня… это было как если бы у меня была свора псов для собачьих боев, только из гораздо более интересных животных. Мне даже ничего не приходилось делать: они сами собирались вокруг меня. Кинь любого Стража Озера в общество крестьян — так оно и выйдет. Если он не встанет на самой вершине, его выгонят. Они желают, чтобы ими правил кто-то высший. Клянусь: фермеры как овцы, которые не могут отличить пастухов от волков.
— Так кто из вас кого заставлял — ты их или они тебя? — тихо спросил Даг.
Губы Крейна растянулись в улыбке.
— Ты то, что ты ешь. Любой Злой знает это.
На сей раз пришла очередь Дага поежиться, и Крейн заметил его смущение.
Даг глубоко втянул воздух и сказал:
— Ремо, дай мне тот нож, который ты нашел.
Ремо довольно неохотно снял с шеи ножны. Даг стиснул клинок в руке и сурово взглянул на Крейна.
— Как он появился у тебя? И та груда мехов, добытых Стражами Озера?
Крейн попытался отвернуться.
— Я не хотел… Просто обстоятельства сложились неудачно. Пара торговцев — Стражей Озера из Рейнтри — разбила лагерь перед самой пещерой. Удержать ребят не удалось, хоть я и говорил им, что они — проклятые дураки. Шестеро этих идиотов полегло в схватке.
— Со Стражами Озера ты тоже пробовал устроить игру?
— Они прожили недостаточно долго.
Даг своим странным привычным жестом поднес ножны к губам.
— Думаю, ты говоришь мне только половину правды. Этот нож был завещан женщине.
Крейн раздраженно сжал губы.
— Ладно! Если хочешь знать, это была соединенная тесьмой пара. Они умерли вместе.
— Ты убил эту женщину и даже не дал ей разделить смертность? — сказал Ремо.
— Она умерла до того, как я до нее добрался. Слишком яростно сражалась… вот и получила смертельный удар. По крайней мере мне не пришлось препираться с братьями Драмами. Мне не нравилась идея позволить им узнать, что они могли бы развлекаться и с женщинами — Стражами Озера.
За этими словами последовало мрачное молчание.
Крейн не нарушил его. У него не осталось ни надежды, ни гнева, ни желания отомстить миру. Только ожидание. Не ожидание чего-то… просто ожидание. Он говорил так, словно край могилы — не то, чего можно бояться, а как усталый человек, мечтающий о постели.
Рука Дара сжалась вокруг ножен.
— Если бы у тебя был завещанный тебе нож, — спросил он, — что бы ты предпочел: разделить смертность или быть повешенным?
Крейн посмотрел на него, как на недоумка.
— Если бы у меня был завещанный нож!..
— Я думаю, что смог бы связать узами этот нож с тобой, — объяснил Даг.
Барр разинул рот.
— Но ты же дозорный! — выдохнул он.
— Ты же только целитель! — одновременно, хоть и с некоторым сомнением, проговорил Ремо.
— Я же говорю: «я думаю». Это была бы моя первая попытка создать разделяющий нож. И если она не удастся, — сухо добавил Даг, — по крайней мере никто не станет жаловаться.
Крейн прищурился и осторожно спросил:
— Ты считаешь это справедливым? Прикончить меня собственным ножом той женщины?
— Нет. Это не справедливость — просто экономия. Мне нужен заряженный нож. Ненавижу путешествовать безоружным.
— Даг, — смущенно заговорил Ремо, — этот нож кому-то принадлежит. Разве не следовало бы найти наследника по праву? Или по крайней мере передать нож дозорным в следующем лагере?
Даг стиснул зубы.
— Я думал о том, что к ножу можно применить правила о спасенном при кораблекрушении имуществе, — как и к остальному содержимому пещеры.
— Разве следует ему разрешать зарядить нож? — сказал Барр. — Совет его собственного лагеря так не считал, даже когда на нем было много меньше преступлений, чем теперь.
— Он теперь Крейн-без-лагеря. Это делает меня его командиром — по праву сильного, если уж не иначе. Могу гарантировать, что по крайней мере нож в полной мере будет сходен с дарителем.
Глаза Дага встретились с глазами пораженной Фаун. Веки его опустились и снова поднялись.
«Да, — подумала Фаун, — уж Даг-то все знает о сходстве».
Барр и Ремо с сомнением смотрели на Дага после этого странного заявления, и Фаун не могла их в этом винить. Еще более ошеломленное выражение появилось на лице Крейна: его поразило, что в этом мире еще оставалось нечто, чего он мог бы желать, и что во власти его врага дать ему это или не дать. Фаун чувствовала, что любопытство мешается в ней с ужасом. Она ожидала, что Крейн скажет: «Будьте вы все прокляты, и пусть Злые завладеют всем миром», а не «Умоляю, позвольте мне разделить свою смерть».
Словно недоверчиво испытывая свое везение, Крейн мрачно проворчал:
— Мы в пещере лучше развлекались. Тебе, длинный, будет так уж приятно прикончить меня собственной рукой?
Даг опустил глаза.
— Я это уже сделал. Все, что теперь остается, — это обсудить организацию похорон. — Он оперся на правую руку и с усталым кряхтением поднялся на ноги. Он, по-видимому, задал все вопросы, которые хотел, хотя, судя по виду Барра и Ремо, молодым дозорным не терпелось порасспросить Крейна еще, и не обязательно о самом Крейне.
— Командир-без-лагеря, — окликнул Дага Крейн, когда тот двинулся прочь. Даг обернулся. — Похорони мои кости.
Даг поколебался, потом коротко кивнул.
— Как пожелаешь.
Фаун следом за мужем прошла на кухню; там Даг извлек разделяющий нож из ножен и повесил их себе на шею. Возвращать нож Ремо он не стал.
— Зачерпни в чайник речной воды и поставь на огонь, Искорка. Я хочу прокипятить нож, чтобы очистить от прежнего воздействия Дара, прежде чем мы доберемся до пещеры.
