Но Морлэнда нельзя было успокоить так легко.
— Я иной раз гадаю — а знаю ли я тебя вообще, Ричард? — холодно сказал он. — Знал ли я тебя когда-нибудь?
— А, так вот откуда ветер дует! — угрожающе тихо произнес Хоук. — Предупреждаю, Тони, она не в твоем духе. Она слишком своевольна и упряма. — Голос Хоука зазвучал громче. — Но если бы она и была в твоем духе, лучше тебе об этом не думать. Потому что она моя, ты слышишь? И она всегда будет моей, что бы я ни решил относительно нее. И если ты дорожишь своей шкурой, запомни это, черт побери!
— Так ты не намерен отпускать ее, да? Ты просто дурак, Ричард, — ядовито сказал Морлэнд. — Именно из-за этого ты ее и потеряешь! Ну а я буду рядом, чтобы подхватить твою потерю. — Его голубые глаза гневно сверкнули. — Не трудись искать встреч со мной. Я предпочту обойтись без тебя.
Глава 35
Прошло несколько минут, прежде чем Хоук тронулся с места — да и то лишь затем, чтобы налить себе еще стакан прекрасного старого бренди. Злые, громкие шаги друга все еще звучали у него в ушах, когда он осушил стакан до дна.
Черт бы побрал этого Морлэнда! Ведь они знали друг друга с младенчества… И кто бы мог подумать, что Тони может разъяриться из-за женщины, к тому же принадлежащей другому?..
Но ведь Александра Мэйтланд, с горечью подумал Хоук, совсем не похожа на других. Она обладает способностью переворачивать вверх дном все вокруг себя! И его собственную жизнь она перевернула в тот самый момент, когда выбежала ему навстречу из тумана!
Лицо Хоука прорезали глубокие морщины; он устало опустился в мягкое кожаное кресло со стаканом в руке. Вздохнув, он оперся локтем о письменный стол, уставившись перед собой невидящим взглядом.
Неожиданно он протянул руку и отодвинул небольшую панель в верхней части стола. За ней скрывался потайной ящичек. Замок открылся со щелчком, ящик выдвинулся. Хоук, стиснув зубы, достал из него прядь красно-золотых волос, осторожно положил ее на ладонь, и его глаза потемнели от боли.
«Да, — подумал он, — Александру Мэйтланд тоже обуревают демоны». Он вспомнил, как она кричала от ужаса на холме под порывами ветра. И теперь он знал также, что ее терзает чувство вины за самоубийство отца…
«Черт побери, — думал он, — ну почему мир не устроен попроще? Почему нельзя легко разобраться во всем?»
Тяжело вздохнув, Хоук откинулся на спинку кресла и принялся изучающе рассматривать локон Александры, шелковистый и золотой… Пожалуй, скоро он станет мягким, как воск, от одолевшей его сентиментальности, подумал Хоук, мрачно улыбнувшись. Он уже изрядно раскис…
Золоченые часы на каминной полке пробили четверть второго. Герцог Хоуксворт тяжело встал и медленно направился в спальню, по-прежнему сжимая в руке красно-золотой локон.
Никакая преданность не может надолго удержать на месте любопытного мангуста — не удержала она и Раджу. Он начал вертеться в руках хозяйки, принюхиваясь к новым и незнакомым для него запахам. Лондон представлял для мангуста неведомую землю — землю, которую он жаждал исследовать. И Александра почувствовала укол совести из-за того, что так долго лишала зверька приключений.
— Хорошо, хорошо, малыш, я сейчас открою для тебя окно. Но будь поосторожнее, не разбуди прислугу, а то Хедли сразу же примчится сюда в поисках воров!
Маленький зверек издал резкий писк, когда Александра подошла к окну и распахнула его. Ее спальня располагалась в задней части дома, и окно выходило на узкий задний двор и конюшни. Еще был виден садик, в котором расцвел боярышник, насыщавший ночной воздух своим ароматом. Мягкий весенний ветерок шевельнул занавеску, когда Раджа легко спрыгнул на подоконник и на мгновение замер, энергично принюхиваясь. Его розовый носик сморщился, мангуст грациозно выгнул хвост, а потом обернулся и посмотрел на Александру.
— Поосторожнее там! — с веселой строгостью сказала Александра и улыбнулась, потому что мангуст мгновенно исчез в темноте. А девушке сразу стало не хватать его общества. Еще несколько минут она стояла у окна, вглядываясь в ночь.
Свежий ветер коснулся ее плеч, и Александра чуть заметно вздрогнула. На ней все еще было серебристое платье и ожерелье. Ей вдруг показалось, что крупные камни давят на шею и плечи, тяжелые и холодные… Она подумала, что это ожерелье, наверное, надевала Изабель… От этой мысли ей стало не по себе. Она очень осторожно расстегнула замочек и уложила драгоценное украшение в футляр. Но ощущение тяжести на шее почему-то не исчезло.
В это мгновение занавеска на окне вдруг отодвинулась в сторону, и из-за нее показалась мальчишеская физиономия.
— Это вы и есть приятельница Пенни? — резко спросил чумазый парнишка. — Он говорил, у вас волосы как огонь. — Похоже, он заметил, как испуганно расширились глаза Александры, потому что торопливо добавил: — У него там кой-какие неприятности, у Пенни, и ему бы ваша помощь не помешала, да. — Мальчишка, приподнявшись над подоконником, оглядел комнату. — Он сказал, что вы немножко чудная, и что вы с ним куда-то там бегали, и чтобы я вам напомнил об этом… ну, я и напоминаю.
— Пенни? У него неприятности? — Александра наконец опомнилась. — Но как…
— Лучше не болтать по-пустому, — нетерпеливо перебил ее мальчишка. — Времени-то не слишком много. Диггер меня разорвет в клочки, если узнает, что я сюда приходил.
Диггер. Александра содрогнулась, припомнив, что Пенни наотрез отказывался говорить об этом человеке о самом страшном, что было в его прошлом.
— Я вас буду ждать вон там, возле конюшен, — сказал мальчишка. Потом, прищурившись, внимательно посмотрел на Александру. — Лучше бы вам поспешить. А то Диггер вот-вот, меня спохватится. Три минуты, и все, слышите? Потом я убегаю. И не вздумайте шум поднимать, а то Пенни хуже будет.
— Подожди! — отчаянно вскрикнула Александра, но мальчишка уже соскользнул с подоконника.
Александра, чувствуя, как кружится у нее голова, бросилась к двери. Хоук! Она должна найти Хоука! Он придумает, что делать.
Когда Хоук добрался до двери своей спальни, у него уже начала побаливать голова. Ему почему-то ужасно не хотелось идти к себе. Он повернулся и посмотрел на дверь, за которой спала Александра.
«Ну-ну, старина, — сказал он, — не выдумывай. Отправляйся в постель, пока не натворил такого, о чем будешь сожалеть утром».
Свеча в его руке замигала от сквозняка, когда он открыл свою дверь. Из дальнего конца комнаты, из темноты, выскользнула фигура, но Хоук не заметил ее, занявшись масляной лампой, которую необходимо было зажечь.
— Хоук… — Низкий мягкий шепот заставил его замереть на месте. — Это не сон, это в самом деле я…
Герцог медленно поднял голову и всмотрелся в прекрасную женщину, сидевшую на его кровати. Он моргнул и потряс головой, боясь поверить собственным глазам, боясь, что бренди слишком затуманил его мозг…
— Люби меня, Хоук… Позволь мне любить тебя… — Длинные изящные руки протянулись к нему…
