Роджера так и подмывало запустить руку в вырез ее платья, но в конторе в любую минуту мог появиться кто-то из работников.
– Совсем рядом есть тихая комнатка, куда никто не заглядывает, – шепнул он. – Мы можем посидеть на диванчике… и потолковать.
– У вас есть портвейн? – осведомилась Пандора, набрав в легкие побольше воздуха, так что едва не вывалилась из платья, а потом резко выдохнув и на мгновение, показав груди. Она едва ли не с детства обучалась искусству обольщения мужчин и частенько выманивала немало денег и драгоценностей, пользуясь их неразборчивостью и похотью. – Мне пришло в голову, что неплохо бы выпить стаканчик.
– Какое совпадение! Мне тоже! – оживился Роджер и, отступив, показал темный коридорчик, ведущий в комнату, куда, кроме него, никто не имел права входить.
Он и подумать не мог, что случай воспользоваться этим специально оборудованным помещением выпадет так скоро. Но к его полному восторгу, такая возможность представилась, и он просто не мог устоять. Роджер даже велел обить стены мягкой материей, чтобы работники, услышав подозрительный шум, не полюбопытствовали, что делается внутри. Но одно дело мирно дремать днем и совсем другое – осуществлять свои капризы и фантазии с распутной девкой.
– Пойдемте со мной, дорогая леди. Я налью вам портвейна, и мы выпьем за вашу новую шаль.
Пандора взяла его под руку и прижала острый локоть к своей груди.
– Я никогда не забуду вашего великодушия! Чем можно отплатить вам за доброту?
– Ваше общество – вот самая достойная награда.
Пандора переступила порог и восхищенно огляделась. Комната была роскошно обставлена. В углу стоял резной столик с серебряным подносом, на котором сверкали хрустальные графины с напитками. Тут же возвышались с полдюжины серебряных канделябров, а почти всю стену занимал широкий, мягкий диван с обивкой красного бархата, на котором лежал прозрачный красный пеньюар. С первого взгляда становилось ясно, что все происходящее на диване, можно видеть в сверкающем серебре канделябров.
Пандора прошла прямо к дивану, уселась, подобрав подол и показывая стройную ножку, поднесла к глазам пеньюар, и рассматривая через него комнату, проворковала:
– Вы, должно быть, очень богаты, если можете позволить себе такой шик.
– И кое-что сверх того, – добавил Роджер, запирая дверь.
– А именно?
– Любовницу, которая согласится выполнять все мои желания и прихоти, и к тому же обладающую живым воображением, – пояснил он, расстегивая сорочку. – Я человек необычный и буду очень великодушен с женщиной, которая посмотрит сквозь пальцы на маленькие неудобства, чтобы угодить мне. Кажется, и вы тоже любите разнообразие?
– Насколько великодушны? – уточнила Пандора, возбужденно облизывая губы. В свои годы она навидалась всякого, но этот парнишка обладал определенной мальчишеской притягательностью. Давно уже она не имела дела с юнцами, ей вдруг очень захотелось почувствовать себя молодой и желанной.
Роджер открыл ящик стола, вынул золотые серьги и, позванивая ими, пояснил:
– Это всего лишь начало. Если сумеешь ублажить меня, получишь куда больше.
– Что же, пока что сойдет, – заверила Пандора, жадно хватая серьги. Сняв свои собственные, она вдела в уши тяжелые золотые кольца, растянулась на диване и бессовестно задрала юбку до голых бедер: панталон она давно уже не носила. – За это я готова показать тебе все трюки, какие только знаю. Останешься доволен.
– В свое время мы дойдем и до этого, красавица, но пока у меня на уме кое-что другое.
– Что нам делать? – спросила Адриана этой ночью, когда Колтон растянулся на постели рядом с ней.
Муж тяжело вздохнул.
– Как ни противно мне искать Элис, это единственный выход, если мы хотим доказать, что состоим в законном браке, любимая.
– Как по-твоему, мы действительно женаты? – встревожено пробормотала она.
– Почти уверен, дорогая, – кивнул Колтон, прижимая ее к себе. – Вспомни, как занервничала Пандора, когда я стал расспрашивать о преподобном Гудфеллоу. Недаром я сразу заподозрил, что никакого священника не было. Вероятнее всего, его роль играл либо ее брат, либо специально нанятый актер. Мне кажется, я что-то упустил, но с того момента, как не нашел родимого пятна у Жени, потерял покой. И не могу понять, что именно меня грызет.
– Наверное, нехорошо предаваться любви, не зная, законная ли ты жена, – чуть позже вымолвила Адриана, тая под его поцелуями.
Колтон всмотрелся в ее расстроенное личико и, лукаво улыбаясь, потянул простыню вниз.
– А разве тебе не хотелось раз в жизни ощутить все радости порока, дорогая? – прошептал он, теребя ее сосок. Адриана не успела ответить, как он припал к ее груди губами, и ее бедра раздвинулись сами собой под его настойчивой рукой.
– Если это и есть порок, любимый, значит, я обречена на вечное проклятие, потому что стала твоей преданной рабыней.
Два дня назад Бентли отвез Филану в лондонский дом Уиндемов, а оттуда она в сопровождении слуг отправилась в дом Кингсли в Мейфэре. Ей не хотелось разбирать вещи покойной племянницы, но приходилось исполнить не слишком приятный долг. Предоставить все слугам было невозможно, поскольку они не знали, что делать с мебелью и одеждой. Что-то предстояло отдать бедным, продать, выбросить, отправить на чердак или в верхние комнаты дома.
Прежде всего она направилась к фамильным портретам. Одна находка заставила ее прервать все дела и срочно вернуться в Рэндвулф-Мэнор. Едва дождавшись, пока Бентли поможет ей спуститься, Филана почти взбежала на крыльцо и справилась у Гаррисона, где ее сын. Узнав, что он работает в библиотеке над документами, которые намеревается представить в парламенте, почтенная леди сразу же направилась туда. Там же находилась и Адриана. Расстелив на полу одеяло, она играла с Жени. Колтон то и дело отрывался от работы, чтобы полюбоваться проделками малышки.
Увидев входящую Филану, Адриана тут же встала и подхватила Жени.
– Мама Филана, мы не ожидали вас так скоро.
Девочка тоже обрадовалась бабушке и попросилась на ручки. Но Филана прежде всего подняла ее подбородочек к неверному свету, пробивавшемуся сквозь стеклянную дверь. Из глаз женщины брызнули слезы, но на губах играла счастливая улыбка.
– Что это у вас? – поинтересовалась Адриана, показывая на небольшую обернутую тканью картину, которую свекровь прижимала к груди.
– Портрет, дорогая, который вы с Колтоном должны очень внимательно рассмотреть, прежде чем сказать, не сошла ли я с ума.
– Вы? С ума? – фыркнула Адриана. – В таком случае мы все буйно-помешанные. Объясните же, в чем дело?
Филана грациозным жестом показала им на диван.
– Прошу вас, сядьте, – велела она и, вывернув фитиль лампы до отказа, поставила портрет на стол. – А теперь скажите, узнаете ли вы изображенного тут ребенка?
