Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
Снаружи днем войска пели на палубе жуя фасоль из своих пайковых мисочек. Мимо проплыли Балеарские острова. За мгновение показалось что солдаты на самом деле с нетерпением ждали чего-то веселого и волнующего и дома, во Франции, в Париже особенно, девчонок, оттягов, возвращений домой, восторгов и новых будущих, или совершенной счастливой любви, или чего-то, или может хотя бы Триумфальной арки. Какие бы видения ни были у американца о Франции или Париже в особенности если никогда там не был, у меня все они были: – даже Жан Габен сидящий покуривая на разбитом бампере на свалке с этим своим галльским героическим пожатием губ «Ça ma navre»[180]от которого у меня подростка мурашки по коже бегали когда я думал обо всей этой дымной Франции реалистической четкости, или даже хотя бы мешковатые штаны Луи Жуве[181]поднимающегося по лестнице дешевого отеля, или очевидная мечта о длинных ночных улицах Парижа наполненных веселыми хлопотами годящимися для любого кино, или внезапная великая красота сырого пальто и берета, всякая подобная ерунда и все это полностью испарилось стоило мне на следующее утро увидеть ужасные белые меловые утесы Марселя в тумане и мрачный собор на одном от которого я прикусил губу как будто забыл собственное глупое воспоминание. Даже солдаты хмурились сходя цепочкой с судна в сараи таможенных охранников когда мы пробрались сквозь несколько скучных каналов к нашей причальной стенке. Воскресное утро в Марселе, куда теперь? Кто-то в кружевную гостиную, кто-то в бильярдную, кто-то в квартирку на втором этаже пригородного коттеджа на шоссе? Кто-то в квартирку на третьем этаже. Кто-то в кондитерскую. Кто-то на дровяной склад (такой же мерзкий как дровяные склады на рю Папино в Монреале). (В этом пригородном коттедже на первом этаже живет зубной врач.) Кто-то аж к длинной жаркой стене где-нибудь посреди Булони ведущей к тетушкам в черном что сидят в гостиной свирепо зыркая? Кто-то в Париж? Кто-то торговать цветами в Галле завывающими зимними утрами? Кто-то стать кузнецом где-нибудь возле рю Сен-Дени и ее шлюх в черных пальто? Кто-то бездельничать когда ни черта делать пока днем не откроются кинотеатры на рю Клиньянкур? Кто-то стать большим презрительно ухмыляющимся звонильщиком по телефону из ночного клуба «Пигаль», а на улице дождь со снегом? Кто-то стать подсобным рабочим в темных погребах на рю Рошешуа? На самом деле я не знаю.
Я отвалил сам по себе, со своим большим рюкзаком, в сторону Америки, своего дома, собственной тусклой Франции.
60
В Париже я сидел на вынесенных на мостовую стульчиках «Кафе Бонапарт» беседуя с молодыми художниками и девчонками, на солнышке, пьяный, в городе лишь четыре часа, и тут подваливает такой Рафаэль свингуя по площади Сен-Жермен углядев меня аж за целую милю и вопя
– Джек! Вот ты где? Тебя окружают миллионы девчонок! Чего ты такой мрачный? Я покажу тебе Париж! Любовь тут везде! Я только что написал поэму она называется «Перу»! – (Пеуу!) – У меня для тебя есть девчонка!
Но даже он знал что это шутка однако солнышко было теплым и мы чувствовали себя отлично снова напиваясь вместе. «Девчонки» были хамоватыми студенточками из Англии и Голландии которые искали случая испортить мне настроение обзывая меня мудилой как только я ничем не показывал что собираюсь обихаживать их весь сезон с оцветоченными записками и корчами агонии. Я просто хотел чтобы они раздвинули ноги в человеческой постели и про все потом забыли. Боже мой так неможно коль скоро в романтическом экзистенциальном Париже сам Сартр! Впоследствии эти же девчонки будут рассиживать в столицах мира утомленно цедя своему эскорту из латинцев: «Я просто жду Годо, чувак».[182]По улицам взад и вперед бродят и впрямь восхитительные красотки но все они идут куда-то в другое место – туда где их, однако, ожидает по-настоящему прекрасный молодой француз с пылающими надеждами. Бодлерова тоска возвращалась долго делая ручкой из Америки, но она вернулась, начиная с Двадцатых. Изнуренный Рафаэль и я несемся купить большую бутыль коньяку и затаскиваем рыжего ирландца с двумя девчонками в Булонский лес выпить и потрещать на солнышке. Своими разъезжающимися пьяными глазами, однако, я все-таки вижу нежный парк и женщин и детей, как у Пруста, все они веселы как цветочки у себя в городе. Я замечаю как парижские полицейские тусуются группами восхищаясь женщинами: только возникнет какая беда а у них уже тут целая бригада и конечно же их знаменитые пелерины со встроенными монтировками. На самом деле я чувствую что мне по кайфу врубаться в парижскую жизнь именно так, самому, личные заметки, но я обречен на несколько дней в точности того же что можно найти в Гринич-Виллидж. Ибо Рафаэль позже тащит меня на встречи со сварливыми американскими битниками в квартирах и барах и вся эта «четкость» вылазит снова, только сейчас Пасха и в фантастических кондитерских Парижа шоколадные рыбки в витринах длиной три фута. Но это все одно великое хождение по Сен-Мишелю, Сен-Жермену по кругу снова и снова пока мы с Рафаэлем не заканчиваем в улицах ночи словно в Нью-Йорке озираясь куда бы еще пойти.
– Мы не могли бы найти где-нибудь Селина чтоб мочеиспускал в Сену или взрывал пару-тройку кроличьих клеток.
– Пошли сходим к моей девчонке Нанетте! Я тебе ее отдам.
Но когда я ее вижу то понимаю что никогда он мне ее не отдаст, она абсолютная красавица до дрожи и любит Рафаэля до смерти. Мы все весело отчаливаем шишкабобствовать и бопова́ть. Я всю ночь провожу переводя ему ее французский, как она его любит, затем приходится переводить ей его английский, как он это знает но.
– Raphael di qu’il t’aime mais il veux vraiment faire l’amour avec les étoiles! C’est çа qu’il dit. Il fait l’amour avec toi dans sa manière drôle. («Рафаэль говорит что любит тебя но на самом деле ему хочется заниматься любовью со звездами, он так сказал, он занимается с тобой любовью по своему по-смешному».)
Хорошенькая Нанетта говорит мне на ухо в шумном арабском коктейль-баре:
– Dit lui que та soeur vas m’dormer d’l’argent demain. («Скажи ему что сестра завтра даст мне денег».)
– Рафаэль взял бы да просто отдал ее мне! У нее нет денег!
– Что она только что сказала?
Рафаэль насильно влюбил в себя девчонку не умея даже поговорить с нею. Все это заканчивается тем что человек постукивает меня по плечу и я просыпаюсь с головой уроненной на стойку бара где играют прохладный джаз.
– Пять тысяч франков, пожалуйста.
Это пять из моих восьми, мои парижские деньги все закончились, оставшиеся три тысячи франков равняются 7.50 долларам (тогдашними) – в обрез доехать до Лондона взять денег у моего английского издателя и плыть домой. Я разозлился как черт на Рафаэля что тот заставил меня все истратить и вот он опять вопит на меня какой я жадина и я поистине нигде. И не только это а пока я валялся там на его полу он всю ночь занимался любовью с Нанеттой, а та похныкивала. Наутро я выскальзываю наружу под предлогом того, что в кафе меня ждет девушка, и больше не возвращаюсь. Просто брожу по всему Парижу с мешком за спиной выглядя так странно что даже шлюхи Сен-Дени не смотрят на меня. Я покупаю себе билет в Лондон и долго ли коротко ли но еду.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
