Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
Только и всего. Далее к делу подключилась уже сама госпожа природа. По весне от тепла одинокое семячко проклюнулось, после второго дождичка дало едва видимый росток. Изо всех силенок тянулся он к солнышку. Чередой годы друг за дружкой пролетели… И выросла на том месте стройная, аккуратная, развесистая, плачущего вида березонька. Однако, глядя на это милое деревце, слезы невольно наворачиваются… По воле судьбы — и случая — береза оказалась узницей.
Шумилова не сразу сообразила, что перед нею настоящий «сюрр»: в каменном затворе или в каземате росло живое дерево. Ствол от комля и примерно до середки был в железобетонной раме. Вершина же, обогнув поперечину, распушила свою широкую крону уже по другую сторону ЖБИ. По сути, то была индустриальная химера.
Ошалевшая экскурсантка попятилась и стала спешно выбираться с этого содомского места, не ведая, что еще ждет ее дальше.
В параллельном корпусе заскрипели ворота. Немного погодя в узкую створку протиснулась не то тетка, не то школьница. На плечах ее топорщился спортивный блузон, со спины украшенный офигенной лейбой в сочетании с башкой молодого бычка из далекого штата Айова. Обута «топ-модель» была в литые сапожищи на босу ногу. На сгибе локтя смешно болталось пластмассовое ведро.
— Здрассьте вам, — явно с испуга вякнула тетка-девочка.
— И вы тоже здравствуйте, — отозвалась Шумилова, не зная, как обращаться: на «ты» или «вы».
Через минуту они уже болтали как давнишние приятельницы.
— После дождичка в леску шампиньоны высыпали, — выложила новость работница. — По пути домой наберу свеженьких, еще тепленьких… Пшли за компанию.
«Хорошо б вернуться в Москву с пакетом некупленных грибков», — подумала Марина Петровна. С языка ж сорвалось другое:
— Да у вас тут Мамай прошел, что ли.
— Он самый… который из Екатеринбурга.
И сразу ж как будто нечего обсуждать: везде одно и тоже. Как и у них, на «Шарике» и в других местах, повсюду гниль, разруха. Даже руины по форме одинаковые, только смердят по-разному… Здесь стоял тяжелый дух разлагающейся органики.
Снова голос подала животноводка. Не понятно, однако, было: жаловалась или протестовала.
— Поначалу они людям красивые виды рисовали, посулы яркие сулили. Мы же, дурни, уши поразвесили, рты поразевали да слюною исходили. А ведь бабушка наша, помню, предупреждала: «Сулиха недати родная сестра». Все сбылось! Что имели, все потеряли. Абсолютно все.
Вдруг спохватилась: «Один момент». Вернулась со скамеечкой, какие обыкновенно имеются у всех профессионалов МТФ, у доярок, разумеется, в первую очередь.
— Садись вот, я на ведерке примощусь.
У Шумиловой было ощущение, будто после долгого перерыва встретила душевную подругу.
— Поконкретнее… Что тут у вас случилось? — спросила она напрямик.
— Что случилось? Подлянка — вот что! — и принялась раскладывать все, как по полочкам.
Сперва совхоз для чего-то преобразовали в акционерное общество открытого типа.
Каждый пайщик, согласно уставу, получил персональную членскую книжку, где ежегодно (по итогам работы) корректировалась величина пая в денежном выражении. Сумма росла… Таким образом как бы обеспечивалась гласность хозяйственной деятельности, заодно и персональная подотчетность всех руководителей, от и до. Вот только те книжки в руках никто еще не держал… Вскоре ближнее начальство объявило (а местная пресса попугайски провякала!), будто бы имела место ошибочка неких очень загадочных персон… На самом же деле то был на компьютерах рассчитанный воровской ход. Теперь уже и ежам понятно: перестройка нашей внутренней жизни шла под присмотром заморских консультантов, явившихся в Россию по персональному приглашению теневого Политбюро ЦК КПСС.
В этой словесной мешанине, несмотря на ее наивную абсурдность, была заключена своего рода кондовая правда. Причем логики в ней было больше, чем в гнусных мемуарах стратегов и тактиков кошмарной перестройки.
Если в крупных городах народное хозяйство разваливали плавно, по лекальным схемам, в аграрном секторе творился погром и разбой. В девяносто четвертом году сельским трудовым коллективам вообще перекрыли кислород: перестали выдавать мизерную зарплату. Пообещав всем и каждому — твердо, плотно, однозначно! — вскоре вер путь долги с лихвой, с просроченными процентами. (Вот тут-то у селян и потекли слюнки, как заметила совхозница Нюся.) Но то была бесстыжая и наглая СУЛИХА. В действительности же — круглосуточно — шла на всех уровнях бесшабашная растащиловка основных и прочих фондов в недавнем прошлом народного хозяйства. А черный нал от реализации свежей сельхозпродукции, минуя банковские счета, оседал в бездонных карманах управленцев и их ненасытной челяди.
Это был неслыханный со дня сотворения мира дерзкий развал, наглейший грабеж.
17
Шумилова ушам своим не верила: то же самое у них и на «Шарике» творилось. А за разбоем наблюдала консалтинговая фирма, корректировала, как говорят артиллеристы, огонь при потворстве дирекции и с согласия заводского профкома.
— За десять лет, что существует наше, прости господи, АОЗТ, нам ни единого раза не плотили еще… алименты, — подвела черту под своим отчетом селянка.
— Какие там еще алименты? — удивилась Марина Петровна.
— Ой, я хотела сказать… ди-ви-денды, — поправилась егоза и прыснула в кулачок. Затем уже вполне серьезно прибавила: — Да и алименты от бывшего муженька на дитя не получала.
— Ну, это уж особая статья.
— Да это так, к слову… По части ж выдач людям на земельные паи расклад такой. Выдают по два мешка пшеницы прямо из-под комбайна, вперемешку с сором, сырую. Особо отличившимся в прошлом колхозникам-ударникам привозят во двор тележку коровьего говна… Ну к тому индивидуально имеем даровые грибочки из лесу.
— Не густо, однако.
— Зарплата наша и компенсация за паи уходят вроде б на погашения прежних долгов разным организациям и лицам… Наподобие того, как наши государственные деятели возвращают старые займы в международные банки. Недавно по радио слышала, что Россия не рассчиталась еще по старым счетам Наполеона Бонапарта… Вон оно что! Потому нашим бабам и мужикам терпеть еще да терпеть. Многие уже и не выдержали, переселились на тот свет… А тут откуда ни возьмись бунтарь-одиночка объявился. Бывалый человек, много кой-чего в жизни повидавший. Короче, мужика зло взяло, накатал он иск в районный суд. И что вы думаете. Канцелярия бумагу регистрировать отказалась из-за… недостатка аргументов. Смельчак, глазом не моргнув, обжаловал отказ, подал апелляцию в область… Полгода уже минуло… Тишина, как на кладбище.
Шумилова подумала: селяне, однако, не так уж просты, как горожанам кажется… Терпение — признак великой внутренней силы, как у стальной пружины из ванадиевого сплава. Рано или поздно распрямится — и вдарит!
Следом догадка явилась: «Коноводом тут у них кабы не Аркадий ли?».
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
