1
— Да-а, — пропыхтел Рамсботтом. — Я-то думал, на шхуне тяжко, а оказывается, это просто рай по сравнению с треклятым крейсером. Еще одна такая неделька, и от меня бы мокрое место осталось.
— Слава Богу, о неделе речь не идет, — успокоил его Уильям. — Завтра утром мы будем на рейде острова Пасхи, так что, возможно, уже через сутки сойдем на берег.
— Хотелось бы надеяться. Мне сейчас все равно куда, лишь бы на сушу. Подозреваю, что дряннее этого гнилого корыта человеческий разум еще ничего не изобрел. Это просто позор кораблестроения. Его качает, как пьяницу, даже на легкой ряби. Ходить по нему нельзя, а если встанешь, он тут же швырнет тебя куда попало. Здесь всегда либо адское пекло, либо ледник, либо дышать нечем, либо голову отрывает ветром. Хотя команда, надо признать, не так плоха, как я о них сперва думал…
— Они действительно молодцы, — подтвердил Уильям. — Даже тот толстяк, что смотрит волком, в последние день-два вроде бы потеплел.
— Да-да. Они неплохие. Но свою ржавую помесь мышеловки с сыроваркой пусть забирают куда подальше. Больше меня на крейсер — все равно чей — никто не загонит! Спасибо, конечно, что денег не берут, но я бы и сам уже приплатил, лишь бы сойти с этой посудины.
— Волна крепчает, — сообщил Уильям, который не сводил глаз с воды, кажется, половину своей жизни.
— Не говорите мне про море. Мне все равно, крепчает оно там или качает. Вот если начнет мельчать, тогда, пожалуй, уведомьте, это интереснее. Я его уже видеть не могу. Будь моя воля, сию же секунду пересел бы на поезд — трансамериканский или транссибирский, — чтобы за окнами всю дорогу одна сплошная земля. Если когда-нибудь застукаете Джонни Рамсботтома на приморской прогулочной набережной, даю официальное разрешение его оттуда пнуть. От одного этого плеска уже мутит. А вас?
— И меня. Сколько мы провели в океане в общей сложности?
— Ну, сначала мы с коммандером полтора месяца плыли на Таити. Потом первая вылазка на остров… Ох, считайте сами, если вам интересно. Я лучше подумаю о чем-нибудь другом — о земледелии, например.
— Или о поисках урановой руды, — издевательски хмыкнул Уильям.
— Скажите лучше, беды, — фыркнул Рамсботтом. — Не заикайтесь больше ни про какую руду, юноша. А если не уйметесь, я выставлю вам счетец на круглую сумму за наши с коммандером расходы на эту бессмысленную возню, в которую вы нас втравили.
— Но ведь я с самого начала предупреждал… — взорвался Уильям.
— Да-да, — перебил его Рамсботтом, — вы предупреждали, так что больше ни слова. Я просто вас поддразнивал. Нужно ведь иногда выпускать пар, особенно после таких передряг. Лучше поговорим вот о чем… — Он посмотрел на Уильяма пристально и серьезно. — Насчет острова Пасхи. Как нам быть? Коммандера категорически нельзя высаживать на этот захолустный островок.
— Знаю. Его нужно везти в Вальпараисо. На острове Пасхи нет подходящего врача, а для коммандера одна только переправка на берег может стать роковой. Какая у него сейчас температура?
— Не знаю, но жар не спадает. Коммандер дремал, когда я заглядывал, и вид у него был неважнецкий. Однако мне его не переупрямить. Вбил себе в голову, что лучше всего будет высадиться на острове Пасхи и ждать обратной шхуны до Таити, как и предполагалось изначально…
— Лучше-то оно лучше, — согласился Уильям, — но сейчас не это главное. И потом, попутную шхуну можно прождать целую вечность. Однако, если он только ради нас хочет высаживаться на острове Пасхи, можно ведь разделиться — мы сойдем, а коммандер пусть плывет на крейсере в Вальпараисо.
— Можно. Только мне бы не хотелось. Разве это дело — оставить старину коммандера одного в таком состоянии?
— Согласен, — поспешно кивнул Уильям.
— Загвоздка в том, что ему свет клином сошелся на этом острове Пасхи — всю жизнь, видишь ли, мечтал. Потому он и упрямится, а второго такого упрямца, как коммандер, хоть весь свет обойди, не сыщешь. Втемяшит себе что-то в голову, вцепится — не оторвешь. Сущий бульдог. Пойдемте взглянем, как он там.
Они спустились вниз. К счастью для путешественников, команда «Майбо» была укомплектована не полностью, и капитан, скорее из пиетета перед званием коммандера, чем благодаря знакомству за столом у Гарсувина, разместил троицу в офицерских каютах. Коммандеру отвели отдельную, Уильям с Рамсботтомом делили соседнюю. Уюта и удобства, разумеется, там ждать не приходилось, поскольку «Майбо» — тесный, душный, плохо противостоящий качке — для удобства создан не был, однако им досталось лучшее из возможного, да и на обращение жаловаться не приходилось. И все же для Уильяма и Рамсботтома, переживающих за коммандера и горюющих о Затерянном, это путешествие оказалось не из легких. Единственное утешение — они двигались домой, хоть и очень долгим, кружным путем. На коммандера же, помимо болезни, вдруг обрушился весь груз прожитых лет, который у него именно сейчас не осталось никаких сил нести. Дважды его температура подскакивала до критических высот, и он впадал в беспамятство.
