— А больше рассказывать нечего. Я очнулась. Остальное я знаю из книги. Мальчик вырос среди людей, но не знал, кто он на самом деле. Его приемные родители тоже не знали, хотя были Чувствующими. У мальчика обнаружился удивительный дар, и они отдали его учиться в Академию. Но Мастера увидели, что он сильнее их всех вместе взятых, и это их напугало.
Она смолкла. Перед глазами Тора вновь проплывали картины сна, который он видел в лесу.
— И тогда они придумали, как Связать молодого волшебника, — проговорил юноша. — Но тот узнал об их планах и разрушил Голдстоун вместе с Престолом Знаний. Погибло две тысячи человек… Теперь на месте этого города стоит Илдагарт, а на месте Престола Знаний — Карембош, Академия.
Элисса с сомнением покачала головой.
— А теперь объясни, откуда ты это знаешь.
— Во сне увидел, — он потер лицо руками.
— Я прочитала только первую книгу, — Элисса заговорила быстро, словно боясь сбиться с мысли. — Она написана на том самом древнем языке. Меня ему не учили, но я понимаю каждое слово. Никто не понимает, а я понимаю. Почему? И откуда я знаю, что истинное название Празднеств — не «Кзабба», а «Акзабба Вейсзуит»?
Тор молча покачал головой. Кто бы объяснил…
— «Кзабба» в переводе с древнего илдагартского — «Смерть». Вернее, так считается. Но это искаженное слово более древнего языка — того самого, на котором написаны книги. Не «Кзабба», а «Акзабба»… вернее «Акзабба Вейсзуит». Это означает «Смерть бога»…- Элисса всплеснула руками, словно эта мысль только что пришла ей в голову. — А что тебе еще приснилось?
Тор почувствовал, как по спине пробежал холодок. Но отступать было поздно. И он рассказал.
Когда рассказ был окончен, в «забегаловке» стало очень тихо.
— Эта Лисс, про которую ты говорил…. — Элисса несмело подняла глаза. — Она считает, что он жив и вернется? И что ты должен его остановить? Что за чушь?
— Это не чушь. Его зовут Орлак.
Элиссе показалось, что у нее немеют ноги. Тор говорит правду.
— Но самого скверного я еще не сказал,- он осушил кружку. — Угадай, как зовут его приемного отца?
— Тут и гадать нечего — это написано в книге. Меркуд.
— Тебе это имя ни о чем не говорит?
— Но Тор… получается, что твоему учителю не сто лет, не двести, а гораздо больше…
Во имя Света… пусть это будет достаточно сильным доводом, чтобы сделать дальнейший разговор бессмысленным.
— Почему бы и нет? Это еще не самое дикое, с чем мне довелось столкнуться — да и тебе, как я понимаю, тоже. Нас окружает могучее волшебство, оно протекает сквозь нас. Инквизитеры могут лишь догадаться, что мы — Чувствующие. А вот Меркуд нас нашел. Похоже, на него все и завязано. Я голову даю на отсечение: именно он все подстроил — чтобы ты уехала из Пустошной Топи. Он догадывался, что я попытаюсь взять тебя с собой в Тал.
Тор сосредоточенно нахмурился, словно усилием воли пытался стянуть в одну точку все мысли, которые в течение всех этих лет бродили на границах его разума.
— Его не устраивает, что ты со мной. Он знает, что ты тоже Чувствующая, которую не могут уличить инквизиторы. Ты слишком ценна, чтобы не принимать тебя в расчет. Может быть, ты не поверишь… но я уверен: это он сделал так, что мы не могли общаться мысленно! Постой… — его осенило. — Элисса… а почему ты уехала? Что заставило тебя уйти с женщиной, которую ты никогда раньше не видела?
Это был хороший вопрос.
— После Танца Цветов я надеялась, что ты… ну, ты сам знаешь…
Разумеется, он прекрасно знал, что она имеет в виду.
— Ты так меня напугал… — Элисса вздохнула. — Ты говорил так резко, так сердито… А Соррель была очень добра ко мне. Мне было одиноко, я не знала, что думать… Особенно в первый день. Но сейчас… наверно, мне надо было просто вырасти, чтобы это понять. Соррель нарочно подвела разговор к твоему отъезду. Да, теперь я знаю: она сказала, что ты уехал, а ты был еще дома. Думаю, она хотела, чтобы я на тебя разозлилась. Не знаю… Зачем ей еще было врать?
— Вот именно! Спорю на все золото Илдагарта: Меркуд плетет какую-то хитрую паутину, а Соррель — его сообщница. Элисса, если наш Меркуд — это тот самый Меркуд, приемный отец Орлака, то почему бы ей…
— Тор, пожалуйста… Она пять лет была моей защитницей. Она поддерживала меня, выхаживала, помогала мне.
— Конечно! А что ей еще оставалось? Такова ее задача. Я вполне допускаю, что она искренне полюбила тебя. Но за всем этим стоит Меркуд. Ее муж. С чего я это взял? А я тебе скажу: она — приемная мать Орлака. Они с самого начала были заодно. Они играли нами, как куклами, и сделали вес, чтобы мы не встретились.
Еще одна догадка. Но в голосе Тора не было и намека на радость. Элисса чувствовала себя опустошенной. Да, Соррель слишком легко вошла в ее жизнь. Она появилась слишком вовремя — когда Элисса страдала, не в силах найти опору и цель в жизни. И сейчас ей было больно именно потому, что догадка Тора оказалась верной. Еще один кусок картинки-загадки замер на весу… а потом встал па место. Она почти услышала щелчок.
Меркуд и Соррель — приемные родители Орлака. Они — кукловоды, которые работают сообща, чтобы направить ход событий в нужное русло.
— Ты сам решил ехать на север, когда покинул Тал? — осторожно спросила Элисса. Морщинка озабоченности у нее на переносице так и не исчезла.
— Нет, это Меркуд предложил.
— Значит, теперь если следовать твоим рассуждениям… они задумали нас соединить. Они знали, что мы должны снова встретиться… Но зачем?
Возможно, Тор что-то ответил, однако Элисса уже не слышала. Все ее внимание было приковано к окну, спиной к которому он сидел, почти загораживая его своими широкими плечами. Холод пробрал ее до костей, хотя в кабачке было тепло. Там, за окном, мелькнула пурпурная лента. Последний раз она видела такую пять лет назад, в тот день, когда попала в Академию… а до этого — в Фрэгглшемском Доле, где у нее украли нечто немыслимо ценное. Если тебя ограбили, можно заставить вора вернуть похищенное — вопрос лишь в том, каких усилий это будет стоить. Но есть вещи, которые вернуть невозможно. Одну из таких вещей украл у нее человек, которого она ненавидела больше всего на свете. Теперь этот человек шел по улице Илдагарта — по той самой улице, где находился их кабачок, и в то самое время, когда они с Тором сидели здесь, потягивали забуб и собирали головоломку…
Некоторое время Тор следил за тем, как недоумение на ее лице сменяется ужасом, потом осторожно обернулся — и сразу понял все. Ярость вспыхнула и погасла: привычка быстро брать себя в руки появилась у него в ту ночь, когда он почувствовал, как угасает жизнь Клута. Именно тогда он впервые изгнал страх, а на смену страху пришла сила — его собственная сила, которая поднималась откуда-то изнутри. С тех пор Тор не раз прибегал к этой уловке. Сейчас спокойствие было необходимо: страх притягивал врага.
