Она боялась. Ее буквально трясло от ужаса, на лбу у девушки выступил холодный пот. Господи Иисусе, сжалься надо мною!
Ответом на ее cri de coeur[86]стал грохот распахнувшейся двери, топот ног стражников, с криками промчавшихся по коридору, лязг ножен, стоны и ругательства. Заглушая все звуки, снаружи заревел такой знакомый голос:
— Вы немедленно освободите ее и передадите мне, иначе, клянусь Богом, об этом тотчас же узнает его высокопреосвященство!
Майкл! Слава богу, он пришел!
Изумление уступило место восторженному оживлению. Оно горячей волной растеклось по телу девушки, согревая замерзшие руки и ноги, прогоняя страх и растапливая лед, сковавший ее сердце. Вампир пришел ей на помощь — и разве кто–нибудь сможет устоять перед ним?
С губ Рене сорвался крик облегчения, перешедший в булькающий истерический смех. Глаза девушки наполнились слезами. Она поспешно спрятала кинжал, а во внутренних помещениях проклятого Тауэра начинался ад кромешный. До ее слуха долетел взволнованный голос сэра Уильяма Кингстона, констебля королевской тюрьмы, пытавшегося — безуспешно, впрочем, — оказать вампиру сопротивление.
— Сэр, вы не имеете никакого права силой вламываться сюда и требовать выдачи заключенной, не имея на то письменного распоряжения!
— Я являюсь старшим расследователем по этому делу. Меня назначил лично его величество, и я отчитываюсь только перед лордом–канцлером! — Голос Майкла звучал на удивление властно, пока сам он стремительно шагал по коридору, приближаясь к ее клетке с каждым ударом сердца. — А теперь отоприте эту дверь, пока я не выломал и ее!
За стеной камеры раздалось нервное позвякивание ключей. Замок подался с громким лязгом, и, протестующие скрипнув ржавыми петлями, дверь в ее темницу распахнулась. Сквозь слезы, застилавшие ей глаза, Рене увидела своего золотоволосого гиганта. Пригнув голову, чтобы не удариться о низкую притолоку, он бесстрашно перешагнул порог. Когда он выпрямился во весь рост, расправив плечи, его по–мужски красивое лицо исказил сложный вихрь чувств — ярость, беспокойство и облегчение оттого, что он обнаружил ее живой и невредимой. Глаза их встретились, и в его взгляде девушка прочла одну только нежность.
— Мартышка… — Майкл взял ее лицо в свои большие и мягкие ладони, смахивая кончиками пальцев катившиеся по щекам принцессы слезы. — С вами все в порядке?
Когда она кивнула, не в силах вымолвить ни слова, он сбросил с плеч свой плащ и закутал девушку в его тяжелые складки.
— Пойдемте отсюда. — Он покровительственным жестом обнял принцессу за плечи и повел к двери.
Снаружи стоял констебль Тауэра, покорный и смирный, как агнец, приготовленный на заклание, приведенный к рабской покорности силой воли всемогущего вампира, указавшего Рене путь к свободе. Сегодня ночью он не станет посылать им вслед вооруженных стражников или жаловаться кардиналу. В этом можно было не сомневаться.
Оказавшись на пристани Тауэра и вдохнув сырой ночной воздух, пахнувший рекой, Рене вдруг почувствовала, как уходит охватившее ее напряжение, а вместе с ним и силы. Колени у нее подогнулись, и она наверняка бы упала, если бы не Майкл.
Быстрым и плавным движением он подхватил ее на руки и перенес на ожидавшую у причала лодку. Он осторожно опустился на скамью, посадил ее себе на колени — она отчаянно вцепилась в его плечи, пряча лицо у него на груди, — и приказал лодочнику отчаливать.
Очутившись в коконе тепла и силы мужского тела, убаюканная легким покачиванием лодки, Рене вдруг осознала, что ее вновь обретенное убежище — в объятиях вампира, как ни странно это звучит, — отныне превратилось для нее в самое безопасное место на земле. Но кем же на самом деле оказался ее спаситель? Привлекательным и мужественным молодым человеком с благородным сердцем, которого она привыкла считать своим надежным союзником, или жутким монстром, надевшим чужую личину? Да и мог ли первый спасти ее без помощи второго?
Судорожно вздохнув, девушка постаралась отогнать эти тревожные мысли. На нее вдруг снизошло какое–то странное, доселе неведомое ей чувство; искушение столь соблазнительное и яркое, что оно захватило ее целиком, без остатка, сняв камень с души и разрушив все внутренние барьеры. Она прижалась щекой к его груди, глубоко вдыхая его запах, чувствуя, как внизу живота у нее пробуждается пока еще робкое и неуверенное желание. Губы ее осмелели, словно бы не подчиняясь своей хозяйке, и отправились в самостоятельное путешествие по его бархатной шее, лишь слегка касаясь ее. Ими управляла страсть, зарождавшаяся в ней сейчас, но давно уже ставшая спутником ее сновидений. И тут, то ли в ответ на ее беззвучный призыв, то ли по собственной воле, но его сильный подбородок дрогнул и склонился к ней. Губы их встретились на полпути, пробуя друг друга на вкус и лаская…
От его прикосновений Рене таяла и дрожала. Молодой человек не мог не заметить пожара, бушующего в крови у недавней пленницы. Для нее не существовало ничего, кроме него. А ей хотелось большего, намного большего…
Услышав подозрительное хихиканье лодочника, Майкл оторвался от губ девушки и поднял голову.
— Смотри за рекой! — грозно рявкнул он, так что перевозчик испуганно забормотал извинения. Майкл взял ее лицо в свои горячие ладони и склонился над ней. В его глазах бушевало желание, но не только. В них было что–то еще. — Рене…
— Нет. Не говорите ничего.
Она робко провела кончиками пальцев по его губам, подбородку, спустилась ниже. Он был так красив, что у нее защемило сердце. Рене запустила пальцы в роскошную гриву сверкающих золотом волос и притянула его голову к себе, вновь сливаясь с ним в поцелуе, пробуя его на вкус языком, исследуя его и наслаждаясь им. С каждым поцелуем их тянуло друг к другу всё сильнее, а языки пламени вспыхивали все ярче.
Рене горько застонала, протестуя, когда он оторвался от ее губ, а лодка стукнулась бортом о дворцовую пристань. Майкл оборвал их поцелуй, чтобы расплатиться с перевозчиком. Она осторожно обхватила руками его плечи, а потом удобно уткнулась носом ему в шею, пряча лицо.
Майкл негромко рассмеялся.
— Мы что же, позабыли ваши изящные маленькие ножки в Тауэре, миледи мартышка? В таком случае, позвольте мне принять на себя основную тяжесть этой простительной оплошности.
Она постаралась спрятать улыбку, вдыхая его головокружительный запах, а он легко подхватил ее на руки и перенес на пристань, как маленького котенка, уютно устроившегося у него на груди.
Дворец сверкал огнями факелов. Вслед Майклу, когда он невозмутимо шествовал по коридорам дворца со своей ношей, поворачивались любопытствующие головы, провожая его недоуменными взглядами, но Рене было наплевать, даже если придворные станут сплетничать о ней с посланниками, склонными к сочинительству и способными увековечить сей спектакль на потеху всем монархам Европы.
Адель по–старушечьи всплеснула руками и захлопала в ладоши, увидев на пороге свою любимицу.
