Книга Есть, молиться, любить - Элизабет Гилберт

Теперь я вернулась на Джили-Мено при совсем иных обстоятельствах.С моего последнего приезда на остров я успела исколесить весь мир, развестись,пережить расставание с Дэвидом, отказаться от антидепрессантов, выучить новыйязык, посидеть у Бога на ладошке в течение нескольких незабываемых мгновений вИндии, поучиться у индонезийского мудреца и купить дом для семьи, нуждавшейся вкрове. Я счастлива, здорова, в моей жизни наступила гармония. И главное — яплыву на этот чудесный тропический остров в компании нового возлюбленного родомиз Бразилии. Не стану отрицать — подобный конец истории до абсурда напоминаетволшебную сказку, он как иллюстрация мечты любой домохозяйки. (Я и сама об этоммечтала, много лет назад.) Однако что-то мешает мне воспринимать происходящее всказочно-нереальной дымке, а именно — осознание правды, правды, которая запоследние годы поистине сделала меня человеком: меня спас не прекрасный принц.Я сама организовала свое спасение.

Я вспоминаю дзен-буддистскую мудрость, прочитанную однажды вкнижке. Дзен-буддисты говорят, что дуб вырастает благодаря одновременномуучастию двух сил. Есть желудь, с которого все начинается; семя, несущее в себевозможности и потенциал, из которого вырастает дерево. Это любому ясно. Но лишьнемногие видят, что есть и другая сила — само дерево, которое так сильностремится к жизни, что лишь с его помощью желудь оживает, лишь оно тянет ростокнаверх, желая вырваться из бездны, управляя процессом перехода от небытия кзрелой стадии развития. Если рассуждать таким образом, считают дзен-буддисты,именно дуб является причиной возникновения желудя, который является причинойего возникновения.

Я думаю о том, каким человеком стала, о моей сегодняшнейжизни, о том, что мне всегда хотелось быть таким человеком и жить именно так,освободившись от необходимости притворяться кем-то другим, кем на самом деле неявляюсь. Я думаю обо всем, что мне пришлось пережить, прежде чем я оказаласьздесь, и задаюсь вопросом: не я ли (я имею в виду счастливую, гармоничную себя— ту себя, что сейчас дремлет на палубе маленькой индонезийской рыбацкойлодки), не я ли вытянула другую себя — ту, что была моложе, ту, кого раздиралисмятения и противоречия, не я ли тянула себя вперед все эти тяжкие годы? Та я,что была моложе, и есть тот желудь, несущий потенциал, но кто, как не более мудраяя, уже выросший дуб, твердила все это время: «Расти! Меняйся! Развивайся!Присоединяйся ко мне там, где я стала уже полноценным, зрелым деревом! Тыдолжна вырасти и стать мною!» А может, это я, настоящая и полностьюреализовавшаяся я, четыре года назад явилась к той молодой замужней девочке,плачущей на полу в ванной? Может, это я тогда с любовью прошептала на ухо тойотчаявшейся девочке: «Иди спать, Лиз…» Заранее зная, что все будет в порядке,что рано или поздно мы соединимся здесь. Здесь, в этот самый момент. Где явсегда ждала в мире и спокойствии, ждала, когда же она придет и присоединитсяко мне.

Фелипе просыпается. Мы весь день то просыпаемся, то сновазасыпаем, друг у друга в объятиях на палубе рыбацкой лодки. Нас раскачиваютокеанские волны, светит солнце. И вот я дремлю, положив голову Фелипе на грудь,а он рассказывает, что во сне ему пришла одна мысль.

— Знаешь, Лиз, я должен остаться на Бали, ведь у менятут бизнес, да и Австралия близко, а там живут дети, — говорит он. —Но мне нужно и часто ездить в Бразилию — там мы закупаем драгоценные камни, таммоя семья. А ты должна жить в Штатах — ведь там твоя работа, родные, друзья… Ия подумал: может, нам как-нибудь попытаться устроить свою жизнь, поделить еемежду Австралией, Америкой, Бразилией и Бали?

Я могу лишь смеяться, потому что в самом деле: почему нет?Эта идея настолько безумна, что вполне может и сработать. Кому-то такая жизньпокажется полным сумасбродством и откровенной глупостью, но она вполне в моемстиле. И только так и следует поступить. Я уже чувствую, что мне такая жизньзнакома. И мне нравится поэтичность такой жизни. Я имею в виду, в прямом смысле— после того, как потратила целый год на отважные исследования стран на букву«И» и собственного Я, Фелипе предложил совершенно новаторскую концепциюпутешествий: Австралия, Америка, Бали, Бразилия — А, А, Б, Б.

Это похоже на классическое стихотворение. На парурифмующихся строк.

Маленькая рыбацкая лодка бросает якорь у берега Джили-Мено.На острове нет пристани, поэтому приходится закатывать штанины, прыгать в водуи идти вброд сквозь прибой на собственных ногах. Это совершенно невозможносделать, не промокнув и не напоровшись на кораллы, однако усилия не напрасны —ведь здешние пляжи прекрасны и не похожи ни на один в мире. И мы с моим возлюбленнымснимаем шлепанцы, навьючиваем на себя наш немногочисленный скарб и готовимсявместе перепрыгнуть через борт, прямо в море.

Знаете, что странно: Фелипе говорит на всех самыхромантичных языках мира, кроме итальянского. Но я все равно говорю ему, преждечем прыгнуть:

— Attraversiamo.

Давай перейдем на ту сторону.