Звук меча, с лязгом извлеченного из ножен, заставил Пугало и его людей обернуться в седлах. На лугу появились Жанетта, Робби и старавшаяся не расставаться с шотландцем Оана. При этом Жанетта держала в руках заряженный арбалет, а Робби беззаботно сбивал с чертополоха верхушки дядюшкиным мечом. Сэр Джеффри снова повернулся к Томасу.
— Что тебе совсем не на пользу, так это компания проклятого шотландца и чертовой французской шлюхи, — злобно бросил он. — Если ты собрался искать Грааль, лучник, ищи его с верными англичанами! Именно этого и хочет король, не так ли?
И снова Томас промолчал. Сэр Джеффри повесил хлыст на крючок, прикрепленный к поясу, потом дернул поводья. Семеро всадников легким галопом пустились вниз по склону и промчались рядом с Робби, словно искушая его напасть на них. Шотландец, однако, на провокацию не поддался.
— Чего хотел этот ублюдок?
Томас выстрелил в палку, и стрела задела ее оперением.
— Похоже на то, — ответил лучник, — что он хочет помочь мне найти Грааль.
— Что? — воскликнул Робби. — Помочь тебе найти Грааль? Черта лысого! Он хочет украсть его. Этому сукину сыну ничего не стоит украсть молоко из сисек Девы Марии.
— Робби! — возмутилась Жанетта, нацеливая на палку свой арбалет.
— Обрати внимание, — сказал Томас Робби. — Она закрывает глаза, когда стреляет. Она всегда так делает.
— Черт тебя побери! — воскликнула Жанетта, но перед тем, как нажать спусковой крючок, действительно крепко зажмурилась.
Стрела вылетела из желоба и чудесным образом срезала верхние шесть дюймов с палки. Жанетта глянула на Томаса с торжеством.
— Я лучше стреляю с закрытыми глазами, — заявила она.
Оказалось, что Робби, выйдя на городскую стену, случайно приметил, как Пугало задирает Томаса, и поспешил другу на помощь, но теперь, когда сэр Джеффри убрался, они присели на солнышке, прислонившись к деревянной стене мельницы. Жанетта устремила взгляд на стену города, где еще виднелись повреждения, оставшиеся с прошлой осады. В одном месте выделялись более светлые камни — это горожане заделали брешь, пробитую англичанами.
— Ты и правда благородного происхождения? — спросила графиня Хуктона.
— Я незаконнорожденный, — ответил Томас.
— Но твой отец был дворянином?
— Он был графом д'Астарак, — ответил юноша и рассмеялся. У него просто в голове не укладывалось, что отец Ральф, безумный отец Ральф, который проповедовал чайкам на морском побережье, был графом.
— А какой у вас герб? — спросила Жанетта.
— Йейл, держащий чашу, — ответил ей Томас и показал потускневшую серебряную нашлепку на своем черном луке. Там было выгравировано странное существо — с рогами, раздвоенными копытами, когтями, клыками, драконьей чешуей и львиным хвостом.
— Я велю изготовить для тебя личный флаг, — сказала Жанетта.
— Флаг? Зачем?
— Человек, имеющий герб, не должен его скрывать.
— Послушай, тебе лучше покинуть Ла-Рош-Дерьен, — гнул свое Томас.
Он всячески пытался уговорить молодую женщину убраться из города, но она упорно заявляла, что останется. С надеждой вернуть сына Жанетта уже распрощалась и теперь была исполнена решимости убить Карла Блуа. Для этой цели она заготовила мощную, вырезанную из тиса арбалетную стрелу со стальным наконечником и жесткими кусочками кожи, вставленными вместо оперения в крест-накрест прорезанные в древесине щели. Вся эта конструкция была обмотана шнуром и закреплена клеем.
Графиня столь упорно упражнялась в стрельбе именно потому, что страстно желала отомстить человеку, который надругался над ней и лишил ее сына.
Наступила Пасха. Погода стояла теплая. В живых изгородях было полно гнезд, по лугам разносилось эхо пронзительных криков куропаток. А на следующий день, когда народ, уставший от долгого поста, готовился к пасхальному пиру, из Рена пришло страшное известие.
Карл Блуа выступил в поход.
* * *
Под белым горностаевым знаменем герцога Бретонского из Рена вышла четырехтысячная армия. Две тысячи воинов, одетых в красно-зеленое, были арбалетчиками из Генуи: на правой руке каждого из них красовалась нашивка с изображением Святого Грааля. То были наемники, служившие за плату. Их мастерство высоко ценилось. С ними маршировала тысяча пехотинцев, которым предстояло копать осадные траншеи, а потом штурмовать разрушенные стены английских крепостей. Костяк войска герцога составляли более тысячи закованных в латы рыцарей и конных ратников, по большей части французов. Они двигались маршем к Ла-Рош-Дерьену, но истинной своей целью ставили не захват города, который не имел особого значения, но истребление маленького войска Томаса Дэгворта. Блуа надеялся навязать ему решительное сражение, в котором рыцари и ратники на громадных, закованных в сталь боевых скакунах сомнут англичан и потопчут их копытами.
В обозе из тяжелых подвод везли девять осадных машин, для обслуживания которых требовалось более сотни механиков. Чтобы собрать и пустить в ход огромное устройство, способное швырнуть камень размером с пивной бочонок на расстояние, превышающее дальность полета стрелы из лука, были необходимы особые знания и навыки.
Флорентийский пушкарь предложил Шарлю шесть своих диковинных машин, но герцог отказался. Пушки были редким, дорогим оружием, и он решил, что коль скоро старые, проверенные механические устройства работают достаточно хорошо (надо только как следует смазывать их жиром), то отказываться от них и менять на диковинные новинки неразумно и недальновидно.
Более четырех тысяч человек вышли из Рена, но на полях у Ла-Рош-Дерьена народу собралось еще больше. Сельский люд, ненавидевший англичан, присоединялся к воинству герцога, чтобы посчитаться с проклятыми иноземцами за угнанный скот, украденный скарб, сожженные хижины, вытоптанные поля и поруганную честь жен и дочерей. Многие из них были вооружены лишь топорами да молотами, но герцог рассудил, что, когда придет время штурма, эти разгневанные мстители окажутся нелишними. Армия достигла Ла-Рош-Дерьена, и Карл Блуа направил к захлопнувшимся при его приближении городским воротам гонца с предложением сдаться. Разумеется, он вовсе не рассчитывал на то, что гарнизон подчинится его требованию, и поэтому, пока его люди разбивали вокруг города палатки, направил конные разъезды на запад, патрулировать дорогу из Финистера. Всадники должны были предупредить его о приближении армии Томаса Дэгворта, которая наверняка направится на выручку городу. Если, конечно, у него вообще имеется армия. Лазутчики доносили Карлу, что Дэгворт не может собрать даже тысячу солдат.
— И сколько из них может быть лучников? — спросил он.
— Самое большее, ваша светлость, пять сотен, ваша светлость.
Человек, ответивший на вопрос, был священником, одним из многих духовных лиц, состоявших в свите Карла Блуа. Герцог был известен как человек набожный, он всегда окружал себя клириками, которых использовал в качестве советников, секретарей и нередко, как в данном случае, в качестве шпионов.
