Не такой человек Стас Кузнечихин, чтобы пассивно ждать у моря погоды. Он бы и в шторм, и в бурю уверенно вел утлое суденышко своего существования к заветной цели. Какой? Он и сам покуда не представлял, да и многие ли индивиды в неполные семнадцать лет знают цель? Вряд ли. Стас не знал, но жил в предвкушении каких-то грандиозных событий, ожидающих его впереди. Но хуже нет, чем ждать и догонять. Стас желал немедленно оказаться в самой гуще этих самых судьбоносных событий, но по воле жребия подброшенной Иваном монетки…
О эта чертова выпавшая «решка»! Короче, Стас поставил на «орла» и проиграл, после чего Артем повез на своем внедорожнике Ивана к белой юрте, а Стас остался сторожить спящее тело Джины. Нет, он первый и сказал, что оставить беззащитное тело без присмотра никак нельзя, но почему он, а не Артемка? Не повезло, обидно…
Отыскав на обширном дворе усадьбы Шарменева кресло-качалку, Стас подтащил его к кострищу и установил так, чтобы одновременно видеть спящую девушку и входные ворота. На случай непрошеных гостей положил на землю под руку пару крепких поленьев из поленницы у бани и устроился в кресле, нацепив наушники и врубив на плеере русский рок — совместил тем самым полезное с приятным…
Стас глазам своим не поверил, когда, отбивая такт «Последней осени» Шевчука по подлокотнику кресла, он увидел входящую в калитку Джину. Как он мог, охранничек, называется, не заметить, что она встала и ушла?! Но, скосив глаза, он обнаружил на земле в двух шагах от себя все ту же Джину. Тогда кто входит во двор, нагло ухмыляясь?
Стас подскочил с кресла, пытаясь поднять с земли полено. Это действие стоило ему утраты равновесия, а когда он, чертыхаясь, все-таки встал на ноги, то увидел одну Джину рядом в вертикальном положении, причем другая, точь-в-точь такая же, сохраняла горизонтальное абсолютное спокойствие, продолжая дрыхнуть у его ног… Что за черт? Демоны? Замуровали?
Стас замахнулся поленом на вертикальную, размышляя попутно, при чем здесь, собственно, «замуровали»?
— Не надо! — воскликнула Джина. — Не делай этого, Стас, дай объяснить!
— На, — сказал Стас, но полено не опустил.
— Что значит твое «на»?
— Ответ на твое «дай»!
Девушка расхохоталась:
— Неужто не узнал? Я — Джина!
— А она кто? — Стас кивнул на спящую.
— Тоже я.
— Щас вдарю! — Парень нервно завел полено еще дальше за спину, рискуя упасть.
— Правда, Стас, это я, честное слово! Я умею теперь быть одновременно сразу в нескольких местах!
— Ну тогда ты точно не Джина Лунева, та ничего такого не умела!
— Я научилась! Чем же тебе доказать, Фома неверующий? — Девушка чуть не плакала. — Да опусти ты наконец это свое дурацкое полено!
— Вспомни что-нибудь такое, что может знать только настоящая Джина, — потребовал Стас, но руку с импровизированным оружием все-таки опустил.
— Легко! — объявила девушка. — Только тебе это не слишком понравится.
— Не надо меня стращать!
— Ты трижды… — она подсчитала, загибая пальцы на руке, — нет, четырежды назначал мне свидания и всякий раз пытался поцеловать в губы, но после того, как получал в лоб, удостаивался утешительного, братского поцелуя в щеку!
— Тогда уж сестринского, — уточнил покрасневший Стас. — Ладно, сдаюсь, ты — это ты. И что теперь? Может, хоть одна из вас захочет со мной целоваться?
Джина расхохоталась.
— Вряд ли, тем более, когда я проснусь, — кивок в сторону спящей, — остальные Джины исчезнут.
— Остальные? — удивился Стас. — Что, есть и еще?
— В этот самый момент я одновременно говорю с тобой во дворе дома дяди Васи, с Гомбо Хандагуровым в его сновидении и со всеми остальными у костра возле белой юрты, — пояснила девушка и вдруг заговорила серьезным и даже безапелляционным тоном: — Прямо сейчас, Стас, ты садишься в машину Юрия Беликова, едешь к заброшенной ферме и присматриваешь за похищенными, точнее, их защищаешь. Там моя мать, не забывай об этом!
— А как я тебя оставлю? — снова кивок в сторону спящей.
— За меня не волнуйся, не пропаду, — улыбнулась девушка, после чего обе Джины растворились в воздухе.
— Пропала все-таки, — пробормотал Стас, направляясь к «японке» следователя. — От нее никогда не знаешь, чего ждать, совершенно непредсказуема…
Дверца, к счастью, оказалась открытой. Едва только парень сел за руль, двигатель запустился самопроизвольно, да еще и без ключа зажигания. Вдобавок к этим чудесам Стас услышал голос Джины:
— Чуть не забыла, на-ка вот, возьми!
Стас повертел головой, но девушки рядом не увидел, зато на пассажирском сиденье лежал пистолет для пейнтбола, стреляющий шариками с краской.
— Что за черт? И на кой он мне? — задал он как бы риторический вопрос, но в ответ услышал тот же голос:
— На боохолдоев шарики с краской подействуют не хуже каменной соли или осиновой стрелы. Стишок Артема помнишь? Так это гвоздодер!
— Да где же ты наконец, Джина?! — воскликнул раздраженный Стас и в ответ после короткого смешка услышал:
— Удачи, ухажер!
Сторонний наблюдатель, глядя на идиллическую картину у костра, разведенного около белой юрты, вполне мог решить, что мужская половина четырех поколений некой дружной семьи выбралась на пикник. Степан Юрьевич выглядел как мудрый, но строгий дедушка, Василий Шарменев — папа Юрия Беликова (пусть шаман женат на русской, а его сын пошел в маму, несмотря на неоспоримую доминанту азиатской крови), ну а Иван с Артемом — сыновья Юрия. По возрасту чуть не сходилось, но пусть Юрий просто хорошо сохранился, спортсмен и все такое…
Седовласый бурят травил байки, как это принято на пикнике у костра.
— Ты спросил, Ваня, знаю ли я хоть кого-то, способного посоперничать с духом заарина?
— И равного ему по мистической силе, — уточнил ученик.
— Равный или нет, судить не берусь, но хужирский шаман Николай Хамаганов, тоже, как и я, без посвящения, рассказывал, что знал такого человека, по всем признакам, Великого шамана, и имя ему было Ассистент.
— Чей, интересно, он ассистент? — усмехнулся следователь. — Хирурга, а может, оператора?
— Художника-постановщика на съемках французского фильма в Иркутске и на Ольхоне несколько лет назад.
— У нас тут давным-давно никто кино не снимал, — заметил Есько.
— Хамаганов говорил, что были съемки, он сам в них участвовал, но очень скоро реальность по воле тэнгри-небожителей изменилась, и помнит теперь о них едва ли не он единственный.
— Разве подобное возможно? — удивился следователь.
— Все возможно, Юра, — ответил «аномальщик», — все, что мыслимо и даже немыслимо, уж поверьте моему опыту.
