Хотя по всем законам не должен был, так как ‒ единственный ребенок в семье. Вначале привезли в Белгород-Днестровский, типа карантина. Все думали, что отправят в Германию или Чехословакию. Сержанты сказали, если сапоги яловые, значит Европа, но принесли кирзовые и х/б, и очутились мы в Кушке в артполку. Командир взвода был бывший афганец ст. лейтенант Скриба. Гонял нас как сидоровых коз. За это отдельное спасибо. Перед отправкой приезжала мать с отцом. Три дня бегал ночью в самоволку, сержанты сами отпускали. Когда начались отправки, взводный подошел ко мне и сказал, что оставляет меня сержантом, ‒ это было, как гром среди ясного неба. Написал три рапорта, после третьего отправили в Афганистан, так что получается, что я был добровольцем. Но так был воспитан, не мог, чтобы вместо меня кого-то отправили.
Вот так 2 августа 1986 года я и прилетел в город Шинданд на пересылку, а потом и в полк. Через пару недель убыл на постоянное место службы в 10-ю батарею «Ураган» город Кабул. Когда прилетели в батарею, основная часть была на боевых. Нас разместили в палатках.
Батарея располагалась между зенитно-ракетным полком (потом его вывели в Союз, а разместили 357 пдп) и 180 мсп. На то время комбатом был ст. лейтенант Згазинский Михаил (Гараж), замполитом ‒ ст. лейтенант Малышев Владимир. В первую же ночь был обстрел, ну мы даже не среагировали, повезло, что духи работали по 180-у, а не по нам. Потом пришла с боевых батарея и начались трудные армейские будни. Молодых, то есть нас, распределили по расчетам, меня к себе забрали вычислители, так как я закончил техникум. Вместе с нами в батарею пришли молодые офицеры: два Ивановых ‒ Виктор и Владимир. В ноябре 86 ушли на боевые на Джелалабад. Это был первый мой выход. Запомнилось, как попали под обстрел и лежали под машиной вместе с начштаба дивизиона, фамилию не помню. Он сильно крестился, я еще удивился, оказывается, на войне многие о боге вспоминают, он после этой операции должен был замениться. Потом стояли возле расположения 5-й батареи. Стоял в охранении ночью, испытал такой страх, что не передать. Ночь, сильная гроза, кругом камыши, а шакалы по камышам выли и плакали как дети, со страху, думал, до утра не достою.
Там же видел репортера Лещинского, совсем рядом, когда стоял в охранении НП армейского. Потом мать писала, что соседка видела меня по телеку.
Потом еще несколько раз ходили на Джелалабад и «Черные горы». В марте 87 года были на очередной армейской операции в Джелалабаде. Шли колонной, наш дивизион и второй ‒ самоходки. Помню с двух сторон маки, красотища и тут впереди ‒ бабах, бабах ‒ подорвалась КШМка 2-го дивизиона и самоходка моего земляка Игоря Диордиева. Командир 2-го дивизиона получил тогда травму позвоночника. Пока дошли до огневой позиции уже стемнело. Полночи окапывались, ну а потом молодые на «фишку» (в охранение). Огневая находилась рядом со стоянкой пуштунов, их палатки стояли совсем рядом, ну и я, как это ни прискорбно, уставший уснул на ходу и очнулся, когда головой уперся в палатку. Сон как рукой сняло, что было бы, если заперся туда страшно представить. Утром после первого залпа пуштунов как корова языком слизала.
Потом Комбат Загзинский ушел на дембель, вместо него исполнял обязанности ст. лейтенант Кириенко Сергей. Неплохой мужик. С ним в июне 87 ходили на Олихейль. Сказали ‒ идем на пару дней, а засели надолго, двигались по руслу реки, так как много подрывов. Потом трудно было занять позицию, все не хотели, чтобы мы стояли рядом, потому, как духам очень легко нас засечь и накрыть. Как уже говорил, выходили на пару дней, а застряли надолго. Закончилась еда, вода. В обозе пехоты прапорщик с Энэргодара был, мой земляк, так хоть иногда делился водой. У пехоты меняли мыло на сигареты. Постоянные обстрелы, был ранен водитель БМ Игорь Баглай, осколок попал в почку. Потом пришла колонна со снарядами и продовольствием, немного легче стало.
Между боевыми занимались благоустройством быта. Строили баню, бассейн, столовую, но не успели. Перед новым 1987 годом нас передислоцировали в Теплый стан, расположились с комфортом в модулях стройбата. В июне-августе ушли на сопровождение колон Кабул — Кундуз — Талукан — Файзабад.
Перед Салангом у нас на «ГАЗ- 66» лопнул фильтр топливный. Стали ремонтироваться, колонна потихоньку ползет вверх, а мы одни остались: я, мой помощник Миша Иванцов, связист Вася Павлов, водитель и СОБ. Солнце за горы садится, колонна уходит, в кишлаке начинается непонятное движение. В тот момент я испытал непонятное чувство, нет, не страха, а какая-то тоска навалилась. Но потом подошла БМП и прикрыла, ‒ подстраховала нас, пока мы ремонтировали машину и догоняли своих. Саланг прошли нормально. Через тоннель проходили в противогазах. Потом объяснили почему, чтобы не случилось той трагедии, когда там задохнулось много солдат выхлопными газами. Переночевали в Пули-Хумри. На следующий день заняли позицию так, чтобы наши снаряды доставали по пути следования колонны. Стояли долго, потихоньку начали расслабляться, пейзаж чисто наш родной: речка, стога сена, кавуны, дыни растут. На горке сидели корректировщики, и захотелось им отведать их. А в кишлаке были духи, они нас не трогали, а хлопцев, когда они зашли в кишлак подстрелили и забрали с собой. Объявили тревогу, ЧП ‒ пропали трое. Кишлаку ультиматум, выдать живых или мертвых. Окружили его, кольцо «зеленых», потом наши. Прилетел командующий артиллерии, нас всех застроили. Прилетели вертушки, выгрузили пацанов, зрелище не для слабонервных, тела были изуродованы, все, что можно было отрезать, отрезали, животы вспороты и т. д. Нас провели строем, ну чтобы больше не хотелось бахчи. Потом все свернулись, осталась одна наша машина с объемными снарядами, и кишлака не стало на карте. Да, корректировщики не наши были, откуда ‒ я не знаю. Обратно возвращались вообще неорганизованно, наша колонна растянулась. Я пересел в ТЗМку к Толику Руденко ‒ земляку из Днепропетровска. На Саланге перед галереей у нас лопнул ремень усилителя руля и чуть не слетели в пропасть, повезло, стукнулись в стену галереи. Спускаемся, горит колонна, что впереди шла. Домой добрались все благополучно, правда, в течение двух суток прибывали наши машины. Потом был сильный разбор полетов от командира дивизиона, ст. лейтенанта Кириенко Сергея сослали в Кандагар и исполнять обязанности комбата стал Иванов Виктор Васильевич, СОБом стал Иванов Владимир. Мне присвоили сержанта.
Потом была
