не видели над нами так широко распахнувшегося неба. Не то чтоб узкие полоски или просветы, лес расступился, открыв пространство в четыре или пять сотен гектаров. Низина, где застрял наш караван, вся заросла камышом, кустами, клубками лиан, колеса вдавливались в землю, оставляя колеи, тут же наполняющиеся водой, но это не болото, а чистая живая вода, свидетельствующая о существовании поблизости большого лесного озера.
До чего же я умно поступил, привезя с собой все нужное для рыбалки. Времени, свободного от работы, будет достаточно, а в дни ожидания и от скуки умереть можно. Какие возможности заниматься рыбалкой могут быть у горожанина, любителя природы? Вот уже двадцать семь лет я выплачиваю астрономические взносы в «клуб рыбаков» лишь для того, чтобы каждый год на отчетном собрании услышать, как профессионально объясняет наш председатель, почему в отчетном году не было рыбы или почему она не клевала. После того как я стал персоной значительной или, во всяком случае, по своей работе соприкасаюсь с важными лицами, меня пару раз приглашали поудить в так называемых протокольных водах, иначе говоря, в рыбопитомниках, где хорошо причесанные карпы в матросках, а в озерах еще более высокого разряда даже форели попадаются на удочку высокопоставленных гостей. Но я, по крайней мере, хоть несколько раз в своей жизни испытал, что значит «вываживать рыбу». Узнал я, для чего существуют дорогие пластиковые удилища, забавные катушки (которые мне дарили ко дню рождения члены моей семьи и друзья), как пользоваться блеснами разного цвета и размеров, мормышками и мухами, деревянными с пером, металлическими и пластмассовыми — в скучные зимние дни я иногда извлекаю их, протираю, навожу блеск и снова укладываю. Сколько раз размышлял я о том, что уж лучше было мне заняться коллекционированием насекомых, игрой в карты, ухаживанием за женщинами или еще чем — либо для удовлетворения дремлющей во мне с детских лет, а может быть, и не дремлющей, амбиции. Четыре года назад там, на севере, когда до смерти надоели сухие овощи и консервы, наши ребята сделали для меня прорубь, и мне удалось поймать с дюжину костистых рыбешек. Это был хороший предлог для пиршества, рыбешек поджарили на пропитанном спиртом мху и запили остатками рома, который все равно надо было допить до отъезда. Вся компания чествовала меня как виновника пиршества. Самый большой боевой подвиг моей жизни. И ведь подумать только, что мой прадедушка участвовал в африканских сафари еще в те времена, когда это могло считаться настоящим подвигом.
Но теперь и я смогу кое — что показать всему свету! Останови свою колесницу, Аполлон: вот оно передо мной — настоящее, девственное, спрятанное в джунглях озеро!
Семисоткилометровый путь от ближайшей автострады мы проделали за двадцать девять часов, три раза останавливаясь на отдых и увязнув не более восьми раз. Дорогие мои, что вам известно о «пересеченной местности»? Перед нами, конечно, продвигались солдаты сопровождения, но ведь так было и на севере. И там они были не более чем в двухстах метрах перед нами, но, бывало, связь с ними мы могли поддерживать лишь световыми сигналами или с помощью коротковолнового передатчика, так как следы их тут же заметались снегом. Бывало и так, что за двадцать часов мы продвигались вперед не более чем на двадцать один километр…
Поместили меня в небольшом флигеле при главном здании с отдельным садиком, бассейном для плавания и спортивной площадкой. Убранство помещений… Мне уже давно пора было бы знать, что наша организация заботливо относится даже к мелочам. Лишь в сумерки кончил я распаковывать чемоданы. Потушил свет, вышел на террасу. Вокруг одно за другим гасли окна домиков поселка, уставшие люди ложились спать. Меня охватило очарование тропической ночи в джунглях. Зоолог лучше разобрался бы в ночных голосах: мышиный писк, уханье филина, испуганный крик еще какой — то птицы. А может быть, это любовные призывы? Слышу впервые, но чудится мне в них что — то давно знакомое. Юг. Люблю его. Все же есть во мне что — то от прадедушки, поклонника сафари. Четыре года взаперти, четыре года труднейшей работы в лаборатории, и вот после четырехлетнего отшельничества я почувствовал вокруг себя и в себе бурление воскресшей жизни.
Вошел слуга, спросил, можно ли закрыть окно или дверь — уж не знаю как назвать эту двойную стеклянную стену шириной в восемь метров, — и не включить ли кондиционер. Я отослал его, пусть остается все как есть. Перед альковом занавес из синтетических ленточек, над кроватью полог от москитов. У моего прадедушки ничего этого не было, а о кондиционировании воздуха он и понятия не имел. Холодный чай, лед кусочками, ром я принял с благодарностью, велел поставить на тумбочку у кровати, а кондиционированный воздух мне не понадобится. Я здесь как у себя дома!
22 августа
Сигареты в открытой лачке действительно расклеиваются, и я вытащил трубку. Набил в нее табак из двух сигарет. До полудня выкурил две трубки, а за то же время обычно выкуриваю с десяток сигарет.
Попросил командира военной части дать мне на часок вертолет, чтобы сверху осмотреть озеро. Начальник оказался милым и услужливым, предложил сам слетать со мной после обеда.
Утром я обошел лагерь. Он был построен четыре года назад, одновременно с нашим северным поселком. С его чертежами я был уже знаком. Теперь я велел пристроить к клиническому отделению две лаборатории для гистологических и микробиологических исследований и расширить ферму подопытных животных. Приемный лагерь — Санаторий — представляет собой круг радиусом в пятьдесят шесть с половиной метров, в полутора километрах на запад от нашего лагеря, в джунглях. Вокруг частокол, деревья и кустарники выкорчеваны, тут дюжины полторы маленьких построек: камышовые хижины, крестьянские избушки под черепичной крышей, крытая жестью ферма, современная вилла, каменный свод, деревянные балки, бетонный блиндаж, словом, на одном лишь гектаре — настоящий маленький этнографический музей. Всего этого мне, конечно, не нужно, но раз уж построили, пусть будет. Я велел принести все необходимое, утрамбовать и устроить волейбольную площадку. Отметил места для установки камер — четыре для черно-белых съемок и четыре для цветных, распылитель я оставил там, где он был, на проволоке над центром площадки: звукооператоры установили микрофоны, с главным осветителем договорились о размещении прожекторов для ночных съемок. Рабочие делали все ловко и умело без моего вмешательства. Лишь для порядка я напоминал им, чтоб осторожно обращались с материалом, не забывали о запасном оборудовании, предохранительных устройствах, ведь съемки продлятся не каких —
