потерявшая все свое очарование игрушка.
- Четверо, - пробормотал Бредбедл, - Вот в чем беда хорошего общества, оно тает на глазах. Только взгляните, как много пустых мест образовалось за столом! Что ж, положение ваше не так скверно, как может показаться. Четверо джентльменов доказали свою несостоятельность, но, может, кому-то из вас улыбнется удача, а? Кто-то хочет попытать счастья со стариной Бредбедлом? Ну же!
Никто не произнес ни слова.
Воган прижала руки ко рту, прикрыв глаза и что-то бормоча. Едва ли это были слова какого-нибудь сложного ритуала, дававшего ей власть над демонами, подумал Лэйд, скорее всего, банальная молитва, которую она припомнила и сейчас машинально бормотала, просто для того, чтобы объятое ужасом сознание смогло уцепиться хоть за какую-то конструкцию…
Дадди, полинезийский знахарь, сам был похож на статую, но не из благородного золота, а из олова. Хлопал глазами, приоткрыв рот – совершенно сбит с толку, растерян, огорошен. Черт, едва ли это он представлял, отправляясь вечером с визитом к мистеру Герни, напяливая свой единственный приличный костюм, который в Редруфе считается грязными холщовыми тряпками.
А что до Блондло…
- Я. Позвольте мне, добрый сэр Бредбедл!
***
Блондло поднял дрожащую руку. Сперва Лэйд подумал, что тот пьян или проглотил украдкой лошадиную дозу рыбы – фрикадельку из семги, быть может, или ампулу чистого рыбьего жира, которую прятал в кармане... Но нет. Он не хватал воздух широко открытым ртом, как те, кто воображает себя плывущими в несуществующем бездонном океане, однако по лицу его блуждала нервная дергающаяся улыбка. Линзы шлема покрылись тонкой моросью, напоминая запотевшие оконные стекла, отчего взгляд профессора казался мутным, расфокусированным.
- Конечно, мистер Блондло. Конечно, - Бредбедл сделал учтивый приглашающий жест, - Желаете испытать свою удачу? Смелее! Как знать, может ваш удар окажется решающим?
Блондло хихикнул.
- С точки зрения контекстной методологии, сообразно контексту… Очень прелестное ожерелье, безусловно, моя дорогая! Какая многофакторная, тенденциозная, разнообразно-интегрируемая конструкция… Я очарован. Эти предикаты, эта волновая дисфункция… Взять экипаж? Отчего бы и нет! Очаровательно. Конвергеционно!
Он пьян, с ужасом и отвращением понял Лэйд. Но не от рыбы. Вероятно, магические N-лучи, помогавшие ему видеть мир в необычном спектре, погрузили его в забытье, в транс, разрушив картину мира на какие-то бессвязные осколки, между которыми блуждал его разум. Несчастный Блондло слишком доверился своему изобретению, отказываясь взирать на мир без его помощи, в конце концов оно свело его с ума…
- Дискретная детерминация, - с важным видом сообщил Блондло, поднимаясь и одергивая полы халата, точно тот был вечерним фраком, - Безусловно. Но надо помнить и про сардины. В конце концов, что есть квантовая флуктуация, если отнять у нее сардины?..
- Стойте! – Воган, верно, тоже сообразила, что происходит, глаза ее тревожно расширились, - Блондло! Сядьте! Вы не в себе, вы…
Профессор взглянул на нее с блуждающей по лицу фамильярной усмешкой.
- Интерполяция логических квантов! – провозгласил он, - Но непременно под вустерским соусом!
Лэйд едва не скрипнул зубами.
Пьян. Безумен, как мартовский заяц.
- Черт, Бредбедл! Он не в себе, вы же видите!
Бредбедл тяжело кивнул, качнув всем корпусом.
- Мистер Лайвстоун, кому как не вам знать, что на этом острове наличие здравого ума никогда не считалось хоть сколько-нибудь значимым фактором. Профессор Блондло, прошу вас! Я к вашим услугам!
Лэйд попытался дотянуться до плеча Блондло, чтобы не дать тому подняться, но тот оказался куда быстрее и сильнее, чем прежде. Резко поднявшись, он зашатался, тщетно пытаясь нащупать руками в пустоте точку опоры. Улыбающийся и гримасничающий, Блондло выглядел жалко и, одновременно, жутко. Как человек, плывущий невесомой пылинкой сквозь измерения и реальности.
Линзы на его шлеме стали светлеть, раскаляясь, в воздухе поплыл тот приятный запах разогревающегося металла, который разносится по залу синематеатру, когда киномеханик запускает свою огромную, раскаленную, плюющую светом на экран, машину. К этому запаху подмешивался тонкий аромат паленого волоса, пока незаметный, но Лэйд отчетливо видел тонкие струйки дыма, вырывающиеся у Блондло из-под шлема.
Чертов идиот… Он ничего не сможет сделать Бредбедлу, лишь погубит себя, сожжет заживо, убьет…
Блондло начал без команды, без сигнала, без крика. Просто стиснул зубы – и линзы полыхнули бесцветным огнем, превратив воздух вокруг его головы в пузырь клокочущей раскаленной плазмы. Этот огонь, соткавшись в гудящий над столом поток, ударил Бредбедла в грудь, с такой силой, что Лэйду послышался негромкий треск – будто само пространство, трепеща, разрывало стежки, которыми сшиты его лоскуты.
Бредбедл отшатнулся, точно его ударило пушечное ядро. На пол полетели клочья тлеющих водорослей. Лэйд отчетливо видел, как его броня раскалилась до малинового свечения. Кое-где на ней образовались потеки металла – сталь, закипая, крохотными сверкающими каплями срывалась вниз, с его груди.
Еще, мысленно попросил Лэйд, ощущая, как этот страшный жар обжигает его собственные глаза. Еще сильнее. Расплавь этого сукиного сына на месте. До лужицы металла. До золы…
Блондло беззвучно рычал, скаля зубы. Слишком сильный жар. N-лучи, которыми он бомбардировал чудовище, медленно сжигали его самого. Из ноздрей у Блондло начала сыпаться мелкая черная пыль. Словно он вместо нюхательного табака втянул в себя несколько унций печной сажи и теперь она высыпалась прочь. Это были частицы его собственной сожженной плоти.
Бредбедл заворчал, пытаясь заслониться от гибельного света массивным плечом, броня его светилась, но мал-помалу поддавалась. Потеков становилось все больше, пол под ним кипел от капель жидкого металла, срывающихся с брони. На стыках пластин выступила серая пена – это содержимое доспеха клокотало, точно в запертом горшке, ища выход наружу. Еще немного, подумал Лэйд, безотчетно сжимая кулаки. Полминуты или даже меньше… Давай, Блондло!
Воган испуганно вскрикнула, мигом позже Лэйд понял, отчего – изо рта Блондло, распахнутого в беззвучном крике, стали вырываться языки желтоватого пламени, облизывая его губы, отчего те лопались, спекаясь, точно вишни на пироге. Еще одна секунда, и во рту у него затрещало – это лопались, не выдерживая жара, его зубы, прыская наружу мелкой костяной шрапнелью. Профессорский шлем уже разогрелся до пурпурного свечения, превратившись в раскаленную корону, вроде той, которую средневековые палачи водрузили на голову мятежника Дьёрдя Дожи[17].
Несколько глазков Бредбедла лопнули, не выдержав страшного жара. Наружу в облаке осколков выплескивалась клокочущая серая жижа.
