class="p1"> Приложение женским немного механическим голосом переводило каждую фразу на английский язык. А что? Довольно удобно. Только дольше, чем если бы они разговаривали напрямую, без посредника. Но времени у Саши сейчас хоть отбавляй.
Его соседу тоже всё очень нравилось: и то, что он нашёл свободные «уши»; и то, что есть, оказывается, такие прекрасные технические средства, помогающие людям понимать друг друга. Поэтому он разливался соловьём.
Ага. Немного прояснилось. Вся эта концепция похожа на агностицизм и позитивизм. Значит, экуменисты считают, что религиозные взгляды или их отсутствие – личное право каждого. Зато говорят о разуме, об ответственности за будущее… и прочей гуманистической лабуде. Уважают науку, считают, что она несет больше добра, чем зла.
Это было похоже на секту, но Сашиной соображалки хватило, чтобы понять – «Церковь» почти наверняка была прикрытием для светской просветительской организации. Того самого «Основания», тут двух вариантов быть не может. И это был разумный способ пропаганды, даже в фантастических книжках такой сюжет встречался. Но что там за сила? Злая или добрая? Могучая или нет?
Кондитер продолжал вещать тихонько, чтобы не мешать другим. Меланхоличным, но исполненным веры голосом.
– Не так важно, есть ли бог. Важно, что человеку надо стремиться обрести подобное могущество, преодолеть ограниченность плоти через науку и познать всю вселенную. Если вселенная дала нам разум, то именно этого она от нас ждёт…
Из их слов можно сделать вывод, что служители всех других культов лгут, говоря, что знают о боге. Понятно, почему экуменистов не любят и бьют. Конкуренция.
– «Возможного бога»? Как-то мало уверенности у вас. Все церковники обычно говорят, что точно знают.
– Экуменисты – не обычные церковники. Мы честные. Мы верим в Разум, в то, что мир частично познаваем с помощью знаний и науки, просто нужно всю жизнь стремиться приблизиться к Истине, мыслить, творить. Вот, как я творю свои булочки и пончики, улучшая рецепты…
– Ну, вы печёте их, чтобы продать. Или съесть. А зачем Создатель создал мир? – спросил Младший демиурга штруделей. Без всякой задней мысли.
– Не знаю, молодой человек. Тот, кто открыл мне эту картину, странствующий механик, рассказывал, что Высший Разум долгое время скучал в одиночестве. И в итоге его посетила идея создать всё сущее…
– А как выглядит Разум? Это мозг, висящий в космосе?
Купец не сразу, но почувствовал его сарказм и надулся. Отстал.
Хотя Младший ничего плохого не имел в виду. Просто, видимо, даже у экуменистов есть религиозные чувства, которые можно задеть.
Толстяк достал свою котомку, откинул столик и начал есть вареные яйца с солью и черным хлебом «пумперникель», запивая из фляги.
Угощать тут, видимо, было не принято, каждый ел своё. Интересно, что кондитер предпочитал есть несладкое.
Больше никто к Младшему не лез и можно было ехать спокойно.
Изучая карту, Данилов видел, что вся Германия пронизана густой сетью дорог, а теперь убеждался, что многие из них находятся в неплохом состоянии. Разве что те, которые пролегали по крутым или топким местам, могли быть похуже, но такие пока не попадались.
Он не знал, по какому принципу караванщики выбирают путь, возможно, шли по кратчайшему маршруту. Александр сверялся по дорожным указателям.
Думал, что обойдут стороной крупный город Ганновер, который вымер в Эпидемию. Теперь, судя по рассказам, там почти никто не жил. В таких местах в России обычно селилась опасная публика.
Но нет, не стали объезжать. Видимо, знали, что нечего опасаться. Проехали по касательной, не торопясь и не повышая бдительность. Наверно, за безопасностью на трассе тут кто-то следил.
Автобан вел их дальше в Хильдесхайм, вполне живой город, хотя вместо довоенных ста тысяч в нем проживало десять. Но и тут были «пряничные» домики, таверна и рыночная площадь. А ещё своя стража с гербом на кепках и касках, судя по всему, эффективная, поскольку в городе караван остановился на ночь без особых мер предосторожности, даже охранники по очереди спали.
Как будто они туристы до Войны. Все, у кого были денежки, расположились в «хостеле». Но Младший и многие прижимистые, но не обязательно бедные, немцы заночевали прямо в телегах-вагонах.
А утром спозаранку тронулись в путь.
Температура опустилась ниже нуля, и в лучах поднимающегося солнца падал белый снежок.
Младший, привыкший к тому, что ему доверяли более важную роль, был теперь простым пассажиром с зачехлённым ружьем. И это радовало. От него ничего не зависело, но и ответственности никакой.
Снова потянулись километры дороги.
Остановки делались каждые несколько часов. Неспешный ход каравана позволил бы догнать его даже хорошему бегуну. Зато выносливости лошадям было не занимать. Не кони, а роботы. И наверняка владельцы берегли их, как синицу ока.
Дорога пока оставалась удивительно ровной. Ни разу им не пришлось останавливаться из-за засоров, завалов или других препятствий. Неглубокий снег тоже не мог их остановить – впередиидущие кони, на которых ложилась основная тяжесть, время от времени менялись с другой парой. Остальным повозкам было уже легче, а последние и вовсе шли по ровной дороге. Вроде бы, так же передвигается волчья стая.
Седоусый возница в черной куртке с капюшоном, сидящий на козлах, то и дело начинал напевать. Он имел вид залихватский и чуть придурковатый.
– Wir sind die Gaers schwarze Haufen , aiaia - oho !
С каждым новым куплетом прикладывался к фляжке. Шнапс у него там или обычный кофе из цикория, с грамулькой алкоголя?
Младший давно приметил, что на свете есть ограниченное число человеческих типажей. Он собирал их, как коллекционер – игрушки из шоколадных яиц. Скоро, наверное, соберет все, и дальше будут попадаться только знакомые.
– Und sind wir mit Tiranen raufen, aiaia-oho!
