только недоуменно переглянулись.
– Вы Анохина давно видели? – поинтересовался Станислав.
– Давно. Пару лет назад виделись, – честно признался Белокуров. – Он тогда мне позвонил и позвал посидеть в баре, пива попить. Знает, что я пиво люблю. – Шурик облизнул пересохшие губы и попросил Гурова, кивнув на бутылку, стоящую на столе: – Можно мне водички?
Викентий принес чистый стакан, и в него налили воды. Белокуров пил жадно, большими глотками, а выпив до дна, вытер губы рукой и, улыбнувшись, сказал:
– Холодненькая. Спасибо.
– Но связь у вас с ним есть, я так понимаю, – продолжил разговор Лев Иванович.
– Не-а, нету у меня с ним связи, – улыбнулся широкой и открытой улыбкой Шурик.
– А как же он вам высылает фотографии женщин, чтобы вы рисовали с них портреты, и как потом вы ему готовые портреты отправляете? – удивленно поинтересовался Викентий.
– Да так, – повернулся к нему Шурик. – Он эти фотографии высылает мне на рабочий сайт. Там у нас, у каждого тату-мастера, своя страница и чат для общения с клиентами есть. Ну, чтобы удобно было и на вопросы разные отвечать, и время назначать для нанесения татуировки. Туда он и присылает и фото, и адрес, на который я должен уже готовый заказ отослать.
– И на какой адрес вы отправляли? – Крячко приготовился записать данные, которые назовет Белокуров.
– А разные каждый раз адреса были, – выдал Шурик и, поняв, что его ответ только еще больше озадачил оперативников, добавил: – Честно, не знаю я, где сейчас Сашка. Он, когда в последний раз мы с ним виделись, мне признался, что сбежал из-под ареста и теперь ему надо переезжать с места на место, чтобы его опять не поймали. Не хочет он снова в тюрьму садиться. Плохо мне там, говорит. А когда прощались, сказал, что сам меня найдет, когда надо будет, и посоветовал деньги копить на свое дело или на студию.
Выдав такую, по всей видимости, необычайно длинную для него тираду, Белокуров замолчал, уставившись на свои руки – необычайно большие и широкие даже для его комплекции. Пальцы на руках были выпачканы краской, в основном черной и красной, но широкие ногти были чистыми, аккуратно подстриженными.
– Адреса, по которым вы отправляли портреты, у вас в мессенджере сохранились? – спросил Гуров, хотя и мало надеялся на положительный ответ.
– Нет. Я их удалял потом. Сашка мне наказал их удалять, – тихо ответил Шурик, словно стыдясь слов.
– А убить кого-нибудь он вам скажет, тоже убьете? – вдруг со злостью в голосе выпалил Крячко.
– Нет, что вы, я никогда… – Шурик испуганно посмотрел на Станислава. – Я просто не хочу, чтобы Сашку опять в тюрьму посадили. Он хороший.
– А ваш хороший Сашка не сказал, почему он в тюрьме сидел и за что его, такого хорошего, хотят туда опять посадить? – снова начал нападать на Шурика Крячко.
Белокуров под его напором как-то весь сжался в один большой нервный комок. Опустив голову и переплетя пальцы рук в замок, он сосредоточенно, как показалось Гурову, смотрел на пол, словно старался найти на нем правильный ответ на задаваемый вопрос.
– Он говорил, что украл у одной женщины кольцо ее мужа. Муж у нее умер, а он, значит, взял то кольцо. Оно мертвому-то зачем теперь? Не надо оно ему было, вот он и взял, – еле внятно стал бормотать Шурик, словно бы оправдываясь. Словно это он, Шурик, а не его школьный дружок Анохин взял без разрешения кольцо у вдовы. – А почему второй раз посадить хотели – не знаю я. Не говорил он. Сказал только, что хотели, а он сбежал…
Белокуров замолчал, не зная, что еще отвечать.
– Александр Александрович, вы не курите? – задал Гуров совершенно неожиданный для Шурика вопрос.
Лев Иванович, конечно же, знал, что Белокуров – некурящий. Об этом говорило много разных признаков, которые опытный сыщик увидит и определит даже невооруженным глазом. Но ему нужно было сыграть сейчас свою роль – роль доброго оперативника, чтобы успокоить перепуганного и растерянного Шурика.
– Нет, не курю я, – ответил Белокуров, и плечи его немного расслабились.
– Это правильно, – одобрительно произнес Лев Иванович. – Тогда, может, еще водички налить?
– Нет, спасибо, – отказался Шурик и добавил, грустным собачьим взглядом посмотрев на Гурова: – Я и вправду не знаю… Не знал.
– Ну, нет так нет, – легко согласился с Шуриком Лев Иванович. Он кивнул Крячко, и тот подал ему еще один листок со своего стола. – Скажите, а этого единорога кто рисовал?
Белокуров взял в руки рисунок и долго смотрел на него с какой-то непонятной для Гурова грустью, а потом, вернув, сказал, и кончики его ушей при этом вспыхнули:
– Одна девушка его рисовала. Давно уже. Практикантка. Она хотела у нас подрабатывать, но потом почему-то передумала и ушла. Этот ее рисунок так и остался в общем каталоге. Это единственное изображение, которое она успела создать на компьютере. Хорошая девушка, – добавил он с теплыми интонациями в голосе. – Эвелиной зовут.
– А где ее найти, вы, конечно же, не знаете, – вопросительно посмотрел на Шурика Лев Иванович.
– Нет, не знаю, – ответил тот и, отвернувшись, стал смотреть в окно. – Ушла, и больше мы ее в студии не видели. Я поэтому и не сказал вот им, – он опасливо кивнул в сторону Крячко и снова перевел взгляд на окно, – что знаю, чей этот рисунок. Толку-то. Ее все равно уже не найдешь, если и захочешь.
– Ладно. Тогда скажите нам, Александр Александрович: сколько рисунков для татуировок вы скидывали Александру Анохину? Он ведь просил вас помочь ему с созданием временных тату? Знаете, таких одноразовых, чтобы их можно было часто менять самому. – Гуров внимательно следил за реакцией Шурика на вопрос.
Белокуров отвел взгляд от окна и посмотрел на Льва Ивановича с нескрываемым удивлением.
– Нисколько не отправлял. Он меня и не просил об этом.
Гуров долго смотрел на Белокурова молча и, как показалось Шурику, с укоризной. Приняв его взгляд за недоверчивость, тот заволновался и стал говорить сбивчиво, словно боясь, что ему все равно не поверят, что бы он ни сказал:
– Я слово даю! Я понятия не имею, что вы от меня хотите узнать. Если я рисовал эти портреты, – он указал полным пальцем на стопку листов на краю стола, – то честно сказал – да, рисовал. Чего мне скрывать-то? А насчет татуировок я первый раз от вас о них слышу. Саня меня не просил ничего такого высылать. Если ему татушку надо было, так я ему набил бы на раз и два. Бесплатно набил бы.
Он резко замолчал, словно его кто-то ударил по
