ранка на шее. — Он ткнул пальцем в основание шеи рядом с ключицей. Там была видна чуть заметная ранка от укола, с выступившей и уже засохшей капелькой крови. Очевидно, убийца, проходя мимо Валеры, ткнул ему в шею чем‐то вроде шприца и выдавил из него яд. Майор снова тяжело вздохнул: — Ладно, мужики, пойдемте, поставим в известность дежурного полицейского в холле.
Мы сходили каждый к своему лежаку, оделись и, встретившись у бетонного возвышения рядом с пляжем, двинулись в сторону отеля. Из группы в живых нас оставалось только четверо. Мы были на полпути к отелю, когда в кармане у Бурмистрова зазвонил мобильник. Он достал его, взглянул на дисплей и, увидев высветившийся номер, скривился и пробубнил себе под нос:
— Вот привязалось начальство из Москвы! Каждый день по нескольку раз звонит. Да еще следователь этот. — Однако когда Бурмистров нажал на клавишу соединения, голос его изменился: — Товарищ подполковник, — проговорил он бодро и с тем бархатным тембром, с каким обычно подчиненный говорит с начальником. — Я вас слушаю.
Как я понял, майор разговаривал с тем самым следователем, с кем ему порекомендовал пообщаться начальник во время состоявшегося два дня назад телефонного разговора, свидетелем которого я стал, и не ошибся.
— Да, Александр Николаевич, — говорил майор. — К сожалению, у нас снова нет подозреваемого. Арестованного вчера по подозрению в убийстве Замшелова отпустили. Да‐да, товарищ подполковник, он ни в чем не виноват. Это уже доказано. Моя просьба узнать подноготную прошлой жизни перечисленных мною людей актуальна. — Он помолчал немного, выслушивая реплику, подаваемую следователем на другом конце беспроводной телефонной линии, потом проговорил: — Если можно, скиньте мне, пожалуйста, все материалы на мой электронный адрес… Да, да, конечно, я сброшу вам сейчас мой имейл в эсэмэс… всего доброго, Александр Николаевич.
Майор через несколько секунд отправил подполковнику смс с адресом своей электронной почты.
— А почему ты ему о смерти Замшелова не сказал? — подозрительно спросил я: темнит что‐то Бурмистров.
На что тот лишь отмахнулся:
— Ну его, сидит там, в кабинете, распоряжается и умничает, а я должен здесь его дурацкие распоряжения выполнять. Без него знаю, что делать. А нагоняй всегда успею получить. Сначала узнаю подробности смерти Замшелова, потом доложу.
Ставить в известность об убийстве Валерия пришлось не дежурившего в холле полицейского, а начальство повыше. Когда мы вошли в отель, там уже находились офицеры полиции Башкурт Аджар и Улуч Туран и с ними переводчица Айнур Кучук. По всей вероятности, оставшиеся без подозреваемого полицейские приехали сюда, чтобы все же найти убийцу. Когда мы через переводчицу сообщили полицейским о смерти Замшелова, поднялся переполох. Все забегали, засуетились, стали кричать, и больше всех кричал и возмущался откуда‐то появившийся невысокий, усатый, толстый турок, одетый, несмотря на жару, в костюм. Как позже выяснилось, это был хозяин отеля Дениз Кылыч. Он кричал, что теперь разорен, обесчещен, ославлен на весь мир совершившимися в его отеле убийствами и что теперь останется без клиентов. На что Башкурт Аджар на полном серьезе ответил ему:
— Это еще как сказать. Возможно, наоборот, отель приобретет такую популярность, что у господина Дениза Кылыча не будет отбоя от клиентов.
Аджар вызвал еще подмогу, а до того момента, пока она приедет, отправил дежурить возле трупа полицейского, несшего службу в холле. Затем меня, Гуляева и Бурмистрова отвели в уже знакомую нам комнату директора отеля на первом этаже и посадили рядком у входа на стулья. Идти на море запретили, и я в этот день так и не успел искупаться. Сидели мы без дела еще минут сорок, ждали неизвестно чего, как оказалось, консула, без которого, пояснил нам Бурмистров, турецкие полицейские не имеют права проводить допросы иностранных граждан. Наконец он прибыл, на этот раз без своей очаровательной помощницы.
— Что у вас здесь происходит, товарищ майор? — довольно резко проговорил всегда сдержанный, корректный Владимир Алексеевич, усаживаясь на стул возле стены. — Случившиеся здесь преступления получили широкий общественный резонанс не только в России, но и во всем мире. Об этом трубят во всех СМИ. Насколько я знаю, люди боятся ехать в Турцию и массово сдают путевки. Наших российских граждан убивают на виду у всех, в том числе и полицейского, а он ничего не может сделать. Вы хотите дискредитировать Россию в глазах всего мира?
— Да я‐то тут при чем? — сказал Бурмистров с виноватыми нотками, косвенно подтверждающими его вину. — Предъявляйте претензии турецкой полиции. Местные стражи правопорядка занимаются поисками убийцы на своей территории, меня же, иностранного гражданина, близко не подпускают к расследованию. У меня нет никакой информации ни о ходе следствия, ни о результатах экспертиз, а без этих материалов ни один следователь работать не может, если он не Шерлок Холмс, конечно, или Эркюль Пуаро, использовавшие в своей работе метод дедукции.
— И все‐таки вы должны были приложить все усилия, чтобы не допустить смерти наших граждан, — продолжая упрекать майора, проговорил консул.
— Я делал и делаю все, что в моих силах, Владимир Алексеевич, — упрямо ответил Бурмистров.
Консул скривил лицо в презрительной ухмылке:
— Только результатов пока что‐то не видно. Пять трупов на территории Турции и один в России в аэропорту, фактически в присутствии вас, Михаил Иванович!
— А что я мог сделать? — все‐таки не выдержав упреков консула, возмутился Бурмистров. — Ходить по пляжу с пистолетом, которого у меня, кстати, нет, и отпугивать своим видом от честных граждан убийц?
Устроившийся, точно так же как и в прошлый раз, за столом директора отеля тучный офицер полиции Башкурт Аджар постучал ручкой по столу, прекращая тем самым перепалку между консулом и российским полицейским. Он сказал несколько фраз на турецком языке, и сидевшая на диване переводчица Айнур Кучук продублировала его слова на русском.
— Господин полицейский просит, — сказала она и, заглянув в бумажку, прочитала, коверкая русские имена и фамилии: — Игорья Гладышьева, Михаиля Бурмистрова и Николайя Гульяйева ответить на несколько вопросов.
— Мы готовы, — пробурчал майор.
— В таком случае, — подхватила Айнур, — скажите, пожалуйста, кто и как провел день до момента нахождения вами вашего друга мертвым. Кто и в котором часу видел его живым?
В общем‐то, никому из нас Замшелов другом не доводился, но мы возражать против такого утверждения не стали, учитывая, что русский язык для Айнур не родной и она плохо понимает тонкости в толковании таких слов, как «друг», «приятель», «знакомый».
— Кто начнет первым? — поинтересовалась девушка.
А первым, глянув на нас, мол, никто не возражает, начал говорить Бурмистров.
— Я, — откашлявшись, произнес он, — проснулся около восьми часов утра, помылся, побрился, затем
