ними!
— Вот и расскажете, с кем с ними, — ответил милиционер. — А сейчас пройдемте.
Они ловко подхватили Анну под руки с двух сторон, и как она не упиралась — посадили в служебную машину и захлопнули дверь.
Руна 12
«На жеребчике он въехал,
На отборнейшей лошадке,
В середину самой пляски,
В хоровод девиц прекрасных.
Кюлликки хватает быстро
И бросает деву в сани,
Положил её на шкуру
И ко дну саней прижал он.
Он коня кнутом ударил,
Хлопнул он ремнем сильнее,
Поскакал оттуда быстро.
На скаку девицам крикнул:
«Никогда, нигде, девицы,
Вы меня не выдавайте,
Что сюда я к вам подъехал
И увез с собою деву!»
Калевала
Она снова была в комнате родителей — Смолина сразу узнала старый раскладной диван, шкафы с антресолями, желтые шторы на окнах. На диване сидел отец, согнувшись над чем-то, словно чистил картошку.
Анна замерла, словно ледяной холод сковал все ее тело, которое, казалось, уменьшилось в размерах. Почему-то ей очень важно было увидеть, что делает отец, но его руки и тень от головы скрывали это. Анна видела только, что его ладони резко двигались, как будто он что-то рвал.
Люстра над ее головой качнулась от сквозняка и негромко звякнула тысячью пластмассовых гирлянд. Руки отца замерли. Анна похолодела. Отец медленно поднял глаза.
— Где ты была? — строго спросил он.
— Пап, извини, я…
— Никаких извини. Где. Ты. Была.
— Я заблудилась в лесу и потеряла ключ…
— Что ты делала в лесу? — перебил отец.
— Я искала там… — Аня запнулась.
— Искала что? — отец пронзительно смотрел на нее. — Только не ври мне, Анна!
— Я искала Тима, — сказала девочка.
— Тима? Этого мерзкого зайца? — лицо отца перекосилось от отвращения.
— Он не мерзкий! — топнула ногой Аня. — Он хороший!
Лицо отца вдруг резко изменилось. Теперь он смотрел на нее с любовью, понимающе, и, вместе с тем, немного грустно.
— Понимаю. Тим очень важен для тебя, да? Ну, не плачь!
Аня кивнула, не в силах вымолвить слова, и почувствовала, как по щеке катится слеза.
— Я нашел его для тебя, — ласково сказал отец. — Смотри.
Он протянул вперед ладони, густо перепачканные чем-то красным. В одной из них Аня увидела кухонный нож, обагренный свежей кровью. В другой отец держал изрезанного, окровавленного Тима. Анна с ужасом сунула руки за пазуху, туда, где должен был быть Тим — но его там не было.
— Значит, так он тебе дорог? — вдруг зло крикнул отец. Его лицо превратилось в гримасу боли и отчаяния. — Дороже, чем я?
— Нет! — закричала Аня. — Не трогай Тима!
— Не трогать? — поднял брови отец. — А кого же мне тогда трогать? Тебя?
— Пожалуйста, не надо опять… — Аня попятилась. Ей очень хотелось выбежать из комнаты, но безвольно обмякшее тельце плюшевого зайца останавливало ее. Девочка не могла бросить Тима в этих окровавленных руках.
— Почему ты потеряла его, раз он так важен для тебя? Неужели ты такая безответственная? Ты плохая девочка, — лицо отца стало жестким, словно высеченным из камня. — Очень плохая. А ты знаешь, что делают с плохими девочками?
— Пожалуйста… — прошептала Аня. Она уже не могла сдержать слезы, которые текли ручьями.
— Наказание неминуемо, Анна. И ты это знаешь.
Он поднял руку с ножом и резко опустил, вонзив его в живот Тима. Затем рывком провел лезвие вниз, к промежности зайца. На удивление из раны не брызнула кровь, зато Аня почувствовал резкую боль внизу живота. Она опустила глаза и увидела, как на футболке расплывается кровавое пятно. Аня закричала.
* * *
— Она еще и орет! Точно больная!
Голос звучал надменно.
— Ну и что с тобой делать?
Анна вытерла мокрый от холодного пота лоб. Она полулежала на грубой деревянной скамье, сердце колотилось, словно после тройной дозы эспрессо. Через стальные решетки на нее смотрел знакомый милиционер.
— А, Смолина? Все бегаешь по городу, воду мутишь!
Анна вспомнила, где видела его — это был тот самый милиционер из дежурной части, который отказывался принять заявление о пропаже Лены. Смолина сонно протерла глаза.
— Кто-то же должен делать твою работу!
— Нашла бы себе мужика, не пришлось бы хренью страдать! А то как дева старая.
— А у тебя тут что, клуб знакомств?
— А ты ищешь папика? Ну так мы с ребятами можем тебе помочь! — ухмыльнулся милиционер.
— В туалете сам себе помоги, — Анна сделала непристойное движение рукой. Милиционер расхохотался.
— Зря ерничаешь, Смолина! На тебя куча жалоб — из больницы, от прохожих с улицы, от Людмилы Лисинцевой. Ты че к ней привязалась? Че тебе на месте не сидится?
Анна хмуро смотрела на него, и поняла, что милиционер прав. Почему ей все время не сидится на месте? Зачем было переться в тот лес три года назад? Не сделала бы она тогда тот шаг — сейчас бы горя не знала. Она бы не притащила домой проклятый диск, Резнова был бы жив, и, может, Ленка вены бы не резала.
— А ты запри меня на пару годков, — вдруг сказал Анна. — Подальше от людей. Может, они действительно так в безопасности будут.
— Ты договоришься, я тебя действительно закрою! — рявкнул милиционер.
— Чтобы кого-то закрыть, нужны веские доводы, не правда ли, лейтенант? — послышался властный голос. Милиционер вздрогнул. Из полумрака коридора вышел высокий человек в пальто и показал милиционеру удостоверение. Тот вытянулся по струнке.
— Анна Смолина? — спросил человек через решетку. Анна кивнула. Он повернулся к милиционеру. — Открывай. Я ее забираю.
* * *
Они вышли из прокуренного участка в прохладный вечер, и Анна зябко поежилась.
— Кофе? — спросил ее спутник. — Я угощаю.
Смолина кивнула.
