как сообщение о том, что я все еще нужен, как в случае с китайским пони [в 1905 году]. На четверть дюйма ниже было бы смертельно. Я сделал распоряжения на всякий случай. Билл сегодня намного лучше, и она веселее[506].
На Рождество 1931 года был устроен большой ужин с Карлом, Хеди и Джеральдом Гамильтоном. Хеди вполне могла быть потрясающей красавицей Хеди Кислер, которую миллионы в течение нескольких лет знали, как кинозвезду Хеди Ламарр[507].
Появились Кристофер Ишервуд и поэт Стивен Спендер. Ишервуд расскажет о своем берлинском опыте в фильме «Я — камера», на котором был основан мюзикл «Кабаре». Герой из «Мистер Норрис садится в поезд» Ишервуда вероятно, был списан с Гамильтона. Удивительная группа талантов поразила Берлин радостным туром по пабам:
Мы с Билл погнались за Хеди. Позже Cozy Corner — отличное развлечение с мальчиками — Charley's-Johanniter Keller на Бойссельштрасе. Какое-то кафе на Фридрихштрассе. — Freidrichskeller.
В канун Нового года Кроули, вероятно, по предложению Ишервуда, пошел на гомосексуальную вечеринку на Зелтенштрассе, 2: «Ужасно скучно, претенциозно и гротескно. Уехал в 11:30, чтобы пойти с Билл на новогоднюю прогулку — невероятное очарование под звездами и через Шпрее в Бельвью. Такси из Шарлоттенберга».
Новый 1932 год. Кроули обратил внимание на прибытие гинеколога доктора Нормана Хейра в Берлин; они встретятся позже в этом году[508]. Врач присутствовал на конгрессе Deutsche Gesellschaft fur Gynakologie во Франкфурте в июне, и его не называли силой морального разложения. Кроули подумал о том, чтобы вложить свою работу в оздоровительную терапию.
Тем временем он и Гамильтон обдумывали идею книги о Берлине, которую он попытается продать в Лондоне в конце года. Автобиография Гамильтона «Как это было со мной» описывает его изумление, когда после смерти Кроули Йорк показал ему доказательства того, что за ним шпионили[509]. Следующее письмо Кроули Йорку показывает, насколько рискованным было положение Кроули на самом деле:
Если он [Гамильтон] узнает, что я таков, каким родился, моя полезность закончится; и если он даже заподозрит, что у меня есть какие-либо отношения с Н [ «Ником» Картером], помимо подшучиваний над ним, через неделю или две у вас будет работа с этим бальзамировщиком. Поэтому, пожалуйста, избегайте обсуждения моей политики или, если вас заставят это сделать, скажите, что вы считаете меня большевиком как минимум на 80 %. Пожалуйста, отнеситесь к этому со всей серьезностью и будьте настолько осторожны, насколько умеете.
Я слышал, что Анни Безант страдает старческим слабоумием и умирает. Она может умереть в любой день. Крайне важно, чтобы я был немедленно и во всеуслышание провозглашен как законный преемник Е. П. Б[лавацкой]. Что касается моей репутации, то я Безмолвный мученик. Клевета иезуитов — яркий знак моей миссии.
С головой окунитесь в это, и мы станем пить из Рога Изобилия вместе с Ником [Картером] и всей Англией!
[…] Вы можете свободно говорить с Гамильтоном о моей миссии Закона Телемы; он может помочь с трансляцией Прокламации. Только избегайте яда политики. Он думает, что я хочу использовать Теософское Общество, чтобы помочь коммунизму. Поощряйте эту идею.
Гермер подвел нас из-за Бирвена — подружился с ним. И он сбежал — вероятно, за австрийскую границу. Мы наводим справки[510].
Гамильтон вернулся от Йорка 1 февраля с 50 фунтами стерлингов. Спенс чувствует запах оплаты от Картера за шпионаж под видом материальной поддержки от Йорка, предполагаемого «оперативника» Кроули. По словам Кроули, деньги пришли с «совершенно безумным письмом, в котором мы [Кроули и Билл] обвинялись в употреблении морфия и т. д., и т. д.! Несомненно, яд Гермера». Ответ Кроули:
1 февраля, Берлин-Халензее.
Когда вы проделаете в своей жизни столько же работы, сколько и я, вы можете начинать читать лекции о праздности — если вы найдете кого-нибудь достаточно праздного, чтобы послушать вас! Не раньше!
Прекратите свои дебоши с Дином Инге[511], которые вызывают у вас головные боли; и помните, что, поскольку вы все эти месяцы не получали работы, вы не представляете коммерческой ценности, вы слабак, и впереди у вас нет ничего, кроме работного дома или самоубийства.
Приведенные выше рассуждения принадлежат вам, а не мне![512]
Неделю спустя Кроули снова пил чай с Ишервудом и бойфрендом Питером, известным как «Фанни»[513]. 14 февраля он обедал с «Джибарти из I.A.H.»[514]: «Очень хороший человек и очень умный». Контакт с Джибарти сблизил Кроули с деятельностью Коминтерна по подрыву пацифистских и антиимпериалистических движений в Европе; Венгр также работал на ОГПУ, предшественника КГБ. По словам Стивена Коха, Джибарти участвовал в «зачистке» кембриджского шпиона Кима Филби, операции, которая должна была начаться в 1933 году и проводилась главным образом Семеном Ростовским вместе с кембриджским коммунистом и гомосексуалистом Брайаном Ховардом[515]. Брайан Ховард был другом Джеральда Гамильтона, Тома Дриберга и Нэнси Кунард. По возвращении в Лондон Кроули наладил контакты с Нэнси и Дрибергом.
В этом отношении Спенс заметил изменение номера досье Кроули в досье MI5. В 1916 году дело Кроули № 2573 было помечено как «ЛД» (личное дело); к 1933 году он стал «ПМ», то есть «Пропагандой мира» или файлом подрывной пацифистской деятельности. Файлы ПМ попали в секцию G-1 MI5, которой руководил Виктор Фергюсон, следивший за коммунистами и попутчиками, среди которых был журналист Джордж Слокомб, чью компанию Кроули также будет развивать по возвращении в Лондон.
Не все в MI5 знали о первой лояльности Кроули; возможно, его подозревали в том, что он был двойным агентом. Где-то в 1932 году Дриберг, который был двойным агентом, стал информатором нового отдела В5 или «М» капитана Максвелла Найта, посвященного подрывной деятельности. Отделение было создано после чистки 1931 года, в результате которой работа по борьбе с подрывной деятельностью была передана от Специального управления и SIS под контроль MI5. В конце 1936 или начале 1937 года Найт больше заинтересовался Кроули, наследием Картера.
25 марта 1932 года Йорк получил письмо от Картера о Кроули. Вероятно, это отражает перемены в секретных службах, произошедшие в прошлом году. Картер сообщил Йорку, что он на два месяца лишился своей конфиденциальной работы и работает в офисе главного констебля в Паддингтоне. Он попросил Йорка заставить Кроули прекратить рассылку длинных писем с информацией о коммунистической деятельности «и тому подобного» в Берлине. Картер многозначительно добавил: «Я боюсь снова писать А.К., потому что, если я не ошибаюсь, немецкая полиция будет проверять его письма и держать его под наблюдением, и если они отправят ему письмо от меня, это
