выглядит. Против воли я улыбнулся.
— Ты дурака-то не строй из себя. На мясо не продаем.
— Мне нужна коза с крепким выменем. Чтоб молоко. Молока было много.
— Сам то в них что понимаешь? — я отрицательно покачал головой, смотря на то, как и штанина мужчины скрылась уже в другой козьей пасти, — тогда только для тебя коза с четырьмя сосками! По двойной цене. Молока будет! Обопьется хозяйка! Доить замучаешься, сколько.
— Ага, — кивнул я ещё раз, — сколько?
— Два золотых.
Я высыпал на ладонь указанную сумму и принялся ждать, когда откроют загон. На дерево, что ли, залезть? Сейчас как выберут, так ведь и я без одежды останусь.
Но против моего ожидания мужик перегнулся через заборчик, ухватил особенно толстую козу за два рога и вытянул наружу.
— Спиной повернись.
— Зачем?
— Коза, в отличие от тебя, не дура! — вздохнул мужик, — здесь у нее подружки, кормушки, я, наконец. А у тебя ещё неизвестно, как будет. Сама ногами не пойдет.
— И как тогда быть?
— А никак! — хмыкнул он, — я ее к твоей спине привяжу ремнями, так и потащишь. Ты парень крепкий, видный, спина вон какая широкая. Допрешь как-нибудь.
— На себе?
— Ну да! — крутанул меня он на месте, ловко припечатал к спине орущую козьи ругательства животину, — Заин! Вяжи ее!
Со стороны подбежал паренёк, ловко уложил ноги козы мне на бедра, перехватил ремнями. Передние копытца оказались крест-накрест у меня на груди.
— Хвала богам! Вот что значит большой город, нашли идиота! И от этой рогатой пакости избавились! Я уж думал, до конца жизни ее кормить буду. Иди, друг! Иди! — подтолкнул он меня в плечо.
Коза орет в ухо, копыта бьют по моим ногам. Благо хоть ее рога возвышаются над нами обоими. Во что я опять вляпался! Урождённый герцог, да хотя бы просто мужчина стал посмешищем всех горожан! Нести у себя на закорках козу! В руках сжимать сверток со стеклянными… кхм! И подумать стыдно!
Кустами, задами садов, канавами и неудобьями добрался до леса. При моем появлении всегда бесстрастный берсерк упал назад себя и начал ползти.
— Лесной черт! Сгинь?
— Это я, Лео. Все, как ты просил! Коза с крепким выменем. Аж четыре соска! Еле донес, с подружками не хотела расстаться!
— Чем тебя по голове били? Великие боги, какой идиот! Нет, похоже, это с рождения, — ловко поднялся берсерк и обошел меня по дуге, — Ты нормальную украсть не мог? Которая своими ногами ходит? И вправду четыре соска! Ты хоть догадываешься, что с молоком только два из них? Отцепи ее от себя! Шкаф купил?
— Лучший! Самый большой.
— Уже хорошо.
— Правда…
— Что ещё?
— В лавке не оказалось мага, но я узнал об этом после покупки, — сказал я, чуствуя себя с каждой секундой все большим идиотом, — Вдвоем мы его можем не донести, а забрать нужно до полуночи.
— Ыыы!
— Зато я купил пару рожков. Их можно крепить под рубашку. Чтоб младенчик не догадался о подлоге.
— Этим ты и займёшься! — вскипел берсерк.
— Тогда ты подоишь козу. Просто я не умею.
— Что ты вообще умеешь? — я предпочел не отвечать на колкость.
— Ты похоронил ее мать? — подошел я ближе к младенцу.
— Его, нам достался мальчишка. Кстати, скажи мне, герцог, у женщины так же как у козы, каждый младенчик рождается в отдельной рубашке?
— Понятия не имею. Последние пару десятков поколений новорожденных детей в нашей семье приносили отцам чистыми и в пеленках.
— Я не это имею ввиду. Какой же дебил! Великие боги! Рубашек две, ребенок только один. Значит, второго забрали.
— Может быть, женщина приготовила одежду с запасом?
— Кретин. И, кстати, его мать была знатной эльфийкой. Я снял с нее все украшения, там стоит герб высокого рода.
— Мародерствовать? У тебя же есть честь!
— Это будет наследство младенца. Сними уже с себя козу! Я надеюсь, она хотя бы умеет стоять на ногах и будет давать молоко.
Эпилог
Саша
Гадюка Николаевна — грех так называть свою мать! Но с тех пор как в доме завелся так называемый отчим на правах таракана и не такое вертится на языке!
"Сынок! Ты должен уважать папочку!" — сгреб меня этот буйвол в охапку на собственной кухне и увел из-под носа целый тазик котлет! Моих любимых, между прочим. Мама сама фарш крутила.
Везде его вещи! По всем углам разбросаны носки, меня-то самого мать за это строжила ещё как! А майки? У нас почти один размер и одежду мать теперь своему Анатолию покупает почти такую же, как ношу я. Попробуй, угадай, чья переброшена через кресло.
Ни совести, ни порядка, на кухне все время висит сигаретный дым, якобы от соседей его притянуло. Ага, как же. Вот сейчас подкрадусь к двери, распахну и узнаю, кто в доме курит. Уверен, отчиму за это влетит.
Что? Это я маменьку застукал с сигареткой в пальцах?
Квадратные глаза, странное движение губ. Бульк! И нет сигареты, как будто мне показалось, только дымок вьется из накрашенных губ. Проглотила она ее, чти ли?
— Не стыдно? — гаркнул я.
— Сынок! Тебе показалось.
— Мама, надо думать о здоровье, о благе семьи!
— Поговори мне ещё тут, — со спины как всегда бесшумно ко мне подкрался отчим, — щен…сыночек! Лапочка наша! Марш с кухни, иди во двор погуляй, на турниках повиси. Я вот каждое утро в качалку хожу. Кстати, и вправду, а чем это пахнет. Галчонок? Я надеюсь ты курить не вздумала? Ты это, того! Побереглась бы.
— Это не я! Это все он! — ткнула в меня матушка наманикюренным коготком.
— Я?! Да я никогда!
— Сам травишься, матери нервы треплешь, так ещё дома дымить придумал? Выпорю как сидорову козу. Да, Галочка?
— Мальчики, не смейте меня огорчать! Сын, ты со следующей недели идёшь вместе с Толиком в зал. А ты, моя лапочка, иди лучше, готовься к экзаменам! Этой осенью тебя примут в институт. Я уже обо всем договорилась.
— Но! — взвыли мы оба.
— Цыц! Попытка сопротивления равняется вечному отлучению от холодильника и домашних котлеток!
— Мам, мне и так ничего не достанется. Толя все сжирает один.
— Во-первых, не Толя, а Анатолий, надо уважительно говорить об отце. Во-вторых, тебе нужно худеть. Отчим заботится о твоей физической форме.
— Да чтоб вам всем!
— Поговори мне ещё! Мать он будет нервировать! Котлет пожалел! Сколько их было в том тазу? Литров десять, не больше, считай, на один перекус для главы семейства, да, кошечка?
— Мальчики! — прикрикнул мать, все ещё пуская изо рта струйки дыма, — интересно как ей
