одежда была в крови. Как своей, но её было мало, так и чужой, которой было много. Посмотрев на человека, к которому она привязалась всем своим сердцем, Люся зашипела яростно и скользнула в тамбур. Там открыла дверь и выскользнула наружу. Уцепившись за поручни, рывком взобралась на крышу. Бросилась с ножом в руке на встречу своим непримиримым, смертельным врагам, которые бегали по крышам вагонов…
Миновав Кизляр, Эшелон двигался, не останавливаясь до развилки, где, не доезжая Махачкалы, свернул на ветку, идущую на Чечню — Ставрополье и Краснодарский край. Остановились только к вечеру. Диких на крышах вагонов не было. Люся их всех зачистила. В золотом вагоне нашли мёртвого дикого. Он сумел проникнуть туда потому, что Люся, выскочив оттуда оставила дверь открытой. Дикого убил Лёня, даже несмотря на то, что его маневренность была ограничена поясом и цепью. Марка перенесли в медицинский вагон. У него стала подниматься температура. Он бредил. Звал то Люсю, то Ольгу. Лида взяла у него кровь на анализ. Они с Софьей провели его, получив результат, посмотрели друг на друга.
— Марк попался. — Проговорила Софья.
— Давай доделаем вакцину. Выбора нет. Если ему её не ввести в ближайшее время, боюсь скоро могут наступить необратимые изменения.
— Да, ты права. Выбора нет. Но я должна предупредить об этом его родных.
Софья вышла из своей лаборатории. Возле Марка дежурила Ольга и Вероника. Остальных, в том числе членов его команды выставили из вагона. Народ столпился рядом с вагоном. Все ждали. Всё же именно Марк их всех убедил идти в поход за лучшей жизнью.
— Вероника, Оля. Тут такое дело. Марк инфицирован. У него начинаются изменения. Единственный выход, это вести внутривенно вакцину, которую мы сделали на основе крови Люси. Только это спасёт его. Но тогда в нем тоже произойдут изменения, как у Лидии и Антона. Решать вам, как самым близким и родными ему людям.
— Он будет всё помнить? Не станет таким же, как Люся или Лёня? — Спросила Ольга.
— Нет. Не должен. Лидия же с Антоном всё помнят. И изменений во внешности у них нет. Если только зрачки в момент опасности у них становятся ромбовидными. Плюс он станет физически сильнее и быстрее.
— Мама, надо вводить Марку вакцину. Я за. — Ольга смотрела на свою свекровь.
— Да, дочка. Соня, дайте ему вакцину. Да поможет нам бог…
… Лидия посмотрела на шприц, наполненный вакциной. Надавила на поршень. Из иглы брызнула жидкость. Она передала его Ольге.
— На, Оля. Вводи вакцину мужу.
Оля взяла шприц. Посмотрела в глаза Лидии. Та улыбнулась ободряюще и кивнула. Ольга вставила шприц в катетер и надавила на поршень…
…Расплавленная лава текла в моих жилах, крови нет, есть только пылающая магма. Я горел изнутри, я горел внутри себя. Дикая боль раздирала моё тело. Я то кричал от невыносимой боли, то от ярости и злости, которая накатывалась на меня волна за волной. Волна боли, волна ярости и опять. Я жил в этом аду уже вечность. Я устал. Если это ад, то слишком уж жестоко…
…Лида наблюдала за Марком. Рядом всё время находилась Ольга. Спала тут же.
— Лидия, что с ним? — Спросила Ольга. Все слёзы она уже выплакала.
— Мы ввели его в искусственную кому. Так надо, пока всё не стабилизируется.
— А как у тебя было?
— Мы легче перенесли это. Я думаю, это из-за мутации самого вируса. Мы с Антоном были инфицированы более ранней его модификацией. Да и сама эта вакцина. Та, которую мы с Соней сделали сейчас, она немного другая, так как кровь Люси так же претерпела изменения. Сейчас мы наблюдаем результат этого. Оля, вирус будет постоянно мутировать. Поэтому и вакцина должна модернизироваться. Слава богу у нас есть Люся и Лёня. Я уверена, что они и есть наше спасение.
— А остальные оставшиеся в живых люди?
— Не знаю, Оля. Мы не можем спасти весь мир. Но люди такие твари божьи, что приспосабливаются к любой внешней среде…
…В какой-то момент наступило облегчение. Так всегда бывает, когда после долгой сильной боли, она вдруг резко исчезает и наступает некая нирвана. Организм словно расслабляется. Расслабляются нервы, которые до этого кричали, горели, ныли и мучили тебя. Было ощущение, словно я качаюсь на ласковых, теплых волнах. Словно вода меня ласково обнимает и убаюкивает. И я улетел на волнах блаженства куда-то туда, где нет ничего. Слава богу, всё закончилось, возникла мысль и пропала…
…Открыл глаза. Увидел знакомое и такое родное лицо. Оля. Она сидела рядом с моей кроватью. Её глаза были закрыты. Я смотрел на неё и молчал. Всё же красивая она у меня. Вот только похудела вся, осунулась. Под глазами круги. Что с тобой родная? Наверное, она почувствовала мой взгляд. Открыла глаза. Некоторое время мы смотрели друг на друга. Она закусила нижнюю губу. На её глазах появились слёзы. Но мы продолжали молчать. Всё смотрели друг на друга. Вот она коснулась рукой моего лица. Коснулась нежно, словно боялась, что я исчезну или что со мной что-то случиться. Я улыбнулся.
— Здравствуй, родная. — Сказал тихо ей.
— Здравствуй, родной. Ты вернулся? — Сказала она в ответ. — Я так ждала тебя. Пожалуйста, не покидай меня никогда больше.
— Постараюсь. — Я накрыл правой рукой её руку, которой она продолжала касаться моего лица. Прижал её ладошку к своей щеке. Потом поцеловал её. — Оль, я долго был в отключке?
— Десять дней.
— Где мы? Эшелон стоит, как я понимаю?
— Стоит, Марк. Путь закончен. Мы в конечном пункте назначения. Новороссийск, Марк.
— Ничего себе. Как же так?
— Так, дорогой. Не беспокойся. Парни нашли в порту сухогруз. Морской. У него задняя стенка отходит и внутрь может заезжать транспорт. Сейчас там делают отсеки для животных. Постепенно перевозят всё наше имущество туда. Монтируют зенитки на палубе. Запасаются продовольствием. Всё в округе обшарили. А ещё есть какой-то военный корабль. Но он не такой большой. Хотя есть и большие. Но сейчас Стас, Василий и Антон спорят какой взять. Большой военный корабль для сопровождения или не очень большой.
— Молодцы какие. А где они экипажи возьмут на такую эскадру? У нас мореманов как-то дефицит.
— А к нам присоединились тут люди. Среди них есть мореманы, как ты говоришь. И гражданские, и военные бывшие.
— Много народа?
— Нет. Шестнадцать человек, мужчин, женщин и детей.
В этот момент в вагон заскочила Люся. Резко остановилась около меня. Смотрела. Зрачки становились то ромбовидные, то круглые. Я ей улыбнулся. Почувствовал что-то тёплое и мягкое, которое коснулась меня там изнутри. Она тоже улыбнулась, показав свои зубки. Я протянул к ней здоровую правую руку.
— Иди ко мне, Люся. — Ольга уступила ей место. Люся наклонилась ко мне и потёрлась своим носом о мой. Я поцеловал её сначала в нос, потом в лоб. — Чего прибедала, егоза?
— Она, наверное, тебя почувствовала, Марк. Люся каждый день забегала сюда. Стоит около тебя и лицо твоё трогает, словно пыталась разбудить тебя. Люся к тебе очень привязана. А знаешь, что ещё?
— Что?
— Лёню отцепили.
— И? — Я смотрел на Ольгу вопросительно. Что-то слишком рано. Люся дольше сидела.
— Что и? Убежал он.
— Ну вот, допрыгались.
— Ничего не допрыгались. Вспомни, Люся тоже убежала, когда ты выпустил её. А потом пришла сама.
— Он тоже пришёл сам?
— Почти. Его Люся привела. За руку. Представляешь? — мы оба засмеялись. Люся смотрела то на меня, то на Ольгу. Довольно улыбнулась и быстро исчезла, убежав из вагона.
Мы продолжали смотреть с женой друг на друга. Наконец, Ольга склонилась ко мне и обняла меня. Стала целовать моё лицо. Лоб, глаза, щёки, губы. На губах остановилась. И я ей отвечал.
— Я так за тебя испугалась, Марк. Я так боюсь за тебя. Я очень-очень тебя люблю, мой дорогой. Если тебя вдруг не станет, я, наверное, тоже умру.
— Не надо умирать. Надо жить, Оленька. Ты ещё обещала мне родить детей.
— Раз обещала, значит рожу. Ты дом построй, куда я принесу наших детей.
— Построю. Обязательно построю. Куда я денусь⁈ Я же тоже тебе обещал. Осталась ещё одна часть пути. Последняя. Надо её пройти и всё будет хорошо.
Вскоре опять пришла Люся и привела за руку Лёню. На нём был балахон до колен. Как я понял, его
