гребаной жизни, — закончил он пылко.
Я не думала, что когда-либо произносилась более красивая свадебная клятва, особенно с присутствием в ней слов «охренительно» и «гребаная». Клятва, прозвучавшая из уст мужчины, чье молчание было характерной чертой, к которой люди уже привыкли, о чем свидетельствовало множество онемевших и заплаканных лиц среди присутствующих гостей. Я не смотрела ни на кого, только на своего мужа, которого притянула за шею и зацеловала до чертиков.
Этот год выдался удивительным. После моего спасения из лап психопата и бесспорно злого бывшего мужа, все было далеко не так уж хорошо. Такое благополучно заканчивалось для принцесс Диснея, но не для реального человека. Довольно долго меня мучили кошмары и воспоминания, хотя каждую ночь я проводила в безопасности объятий Зейна. Он залечивал невидимые глазу раны, в отличие от моих сломанных костей. Тратил каждую секунду на то, чтобы убедиться, что со мной все в порядке, и думаю, еще и для того, чтобы напомнить об этом самому себе. В его глазах часто отражались муки прошлого, побуждая его говорить отрывисто или просто молчать. Но мне никогда не приходилось сомневаться в его чувствах ко мне. К Лекси. Я знала, что он должен побороть всех своих демонов раз и навсегда, поэтому просто давала ему время. Старалась не злиться, когда он обращался со мной, как с фарфоровой куклой, которая вот-вот сломается, и когда он чуть было не установил устройство слежения в машину Лекси. Которую купил ей.
— Ты купил ей машину? — спросила я тихим, опасным голосом, по которому Зейн должен был догадаться, что ему следует поостеречься. Очень поостеречься.
Мы стояли на подъездной дорожке нашего дома и наблюдали, как Лекси и, конечно же, Киллиан уезжают на новеньком «Форде-фокусе». Чуть ранее она, взвизгнув, обняла Зейна, поцеловала меня в щеку и помчалась на тест-драйв.
— Ага, — только и ответил он, провожая машину взглядом.
Я повернулась к нему.
— И ты считаешь покупку машины для моей дочери, не поговорив со мной об этом, нормальным? — продолжила я тем же тоном, так как он, казалось, не уловил намека.
Теперь, когда машина скрылась из виду, он повернулся ко мне, выглядя абсолютно спокойно.
— Ага, — все еще был его ответ.
— Ага? — в недоумении повторила я. — Нельзя давать односложные объяснения.
Я уперла руки в бока.
— Купить Лекси что-то вроде, я не знаю, новых туфель, не поговорив со мной, это нормально. Пожалуйста. Только если купишь и мне… у меня, кстати, девятый размер, — чуть отклонилась я от темы разговора. — Но машина или любая вещь с двигателем или ценой выше пары сотен долларов, означает разговор. Ты не можешь вот так просто пуститься в загульный шопинг и приобрести автомобиль, — провозгласила я, размахивая руками. Своими свободными от гипса руками.
Зейн схватил меня за бедра, сталкивая с них мои руки. Даже когда мы спорили, что случалось нечасто, ему требовался полный контакт. Я и любила, и ненавидела это. Ненавидела потому, что чаще всего это меня отвлекало, и я теряла ход мыслей. Любила, потому что Зейн прикасался ко мне. Как такое не любить?
— Дикая кошечка, — начал он ровным тоном. — Покупка одной машины — это не загул. Лекс нуждалась в машине. В безопасной и надежной. И я ее ей купил. И когда, черт возьми, я хоть раз заходил в магазин, где вы с Лекси покупаете себе обувь? Кроме, может быть, магазина «Харлей», и вот еще что, дикая кошечка, — пробормотал он, сильнее прижимая меня к себе. — Я не против увидеть тебя в мотоциклетных ботинках. Только в одних ботинках, — добавил он, уткнувшись мне в шею.
Я охнула, невольно обнимая его за шею. Наши губы сблизились, и Зейн крепко сжал меня за попку. Прямо на пороге дома, на глазах у всего мира. И мне было все равно. Но я знала, что в тот момент, когда он доберется до моих губ, все будет кончено. Его тело поработит мой разум, и я позволю ему купить Лекси тысячу машин.
Нахмурившись, я слегка отстранилась.
— Не отвлекай меня, — упрекнула я, слегка запыхавшись. — Нам нужно закончить разговор.
Зейн вздохнул.
— Нечего заканчивать, детка. Машина куплена. Дело сделано. Назад ничего не вернешь, — заявил он.
Я поджала губы. Он был прав.
— Ты моя, — продолжил он, слегка поглаживая мою челюсть. — Лекси моя. Я забочусь о моих девочках.
Как бы это заявление ни согревало сердце, я не могла не запротестовать.
— Но сейчас, с деньгами Стива и Авы, я могу себе это позволить. Этого они и хотели, — сказала я, не обращая внимания на боль, вызванную упоминанием их имен.
— Многие годы, детка, мне не на что было тратить деньги. Не о ком было заботиться. Так что, я кое-что накопил, — объяснил он.
Я знала, что он не был беден, учитывая его требование взять на себя оплату ипотеки при переезде. Часть денег Стива и Авы пошла на выплату ипотеки, а также моего студенческого кредита. Тут мне удалось ему помешать. Но, к моему великому недовольству, он настаивал на том, чтобы платить почти за все.
— Представь, как приятно иметь не одного человека, о котором можно заботиться, — он сделал паузу. — А двоих. Когда я не думал, что у меня будет кто-нибудь снова. Позволь мне купить Лекси гребаную машину. Я потрачу на вас все свои деньги до последнего цента, и буду самым счастливым сукиным сыном в мире. Мне не нужны такие пустяки, как доллары и центы, когда я чертов миллиардер, и сейчас держу в объятиях половину моего состояния. Другая половина только что уехала, — он чуть не рычал.
Я ничего не сказала, была слишком занята попытками не заплакать от услышанного. Пусть он и был молчуном, но когда говорил, то точно знал, какие слова подобрать.
Он изучал мое лицо, очевидно понимая, что выиграл спор.
— А теперь, раз с этим покончено, могу я тебя трахнуть? — на этот раз он прорычал.
Я могла с полной уверенностью заявить, что наша сексуальная жизнь абсолютно не пострадала. Зейну потребовалось некоторое время для осознания того, что, занимаясь со мной любовью, не обязательно осторожничать, как когда я поправлялась от побоев, любезно нанесенных Сидом. Не то чтобы мне не нравились ласковые, нежные прикосновения мужчины, полностью владевшего моей душой. Всей моей не сломленной, не раздробленной душой. Но в дополнение к новым красивым, нежным моментам, мне хотелось вернуться к грубому, жесткому сексу. Я рисовала линии на красочных татуировках, украшавших его грудь
