не станешь на Младу клеветать, что она тебя с крыльца столкнула? — на ходу перевязывая кровоточащую руку длинным обрывком ткани, Хальвдан снова обратил взгляд к девушке. Та замялась было: видно, такая мысль её всё же посещала. Но затем помотала головой.
— Не стану.
С души будто камень упал. Глупа да не совсем. Начни она поклёп на Младу наводить, Хальвдан сказал бы всем, что она его убить хотела. Самому смешно, конечно, ну а куда деваться?
За дверью раздались тяжеловатые семенящие шаги, и в светлицу влетел Лерх. Совершенно безумными глазами он обвёл покои, но заметно успокоился, когда увидел Искру.
— Ох, как ты вовремя, — широко улыбнулся ему Хальвдан. — Забирай потерю.
— Что она тут делает?! — пытаясь унять дыхание, выпалил Лерх.
— Соскучилась, знать, сильно.
Он невольно спрятал перевязанную руку за спину. Но лекарь того и не заметил. Он бережно взял Искру под локоть, помог спуститься с постели и повёл прочь, укоризненно глянув на Хальвдана. А тот многое отдал бы, чтобы больше её не видеть. Казалось бы, девица, как и остальные — может, разве что, чуть пригожее некоторых — а хлопот с ней случилось… Поболее, чем с князевой боярышней-беглянкой.
Лерх вывел Искру из светлицы и закрыл за собой дверь. Лишь бы не подумал опять чего скверного.
Хальвдан прошёлся взад-вперёд, укладывая в голове всё, что приключилось за последние дни. Начнёшь кому рассказывать — не поверят.
На глаза попался нож, которым Искра пыталась его убить. Хальвдан подошёл и поднял его. Это оказался тот кинжал, который отобрал кметь у Веданы после боя. А потом отдал воеводе. Он долго просто лежал без дела на столе в ножнах, а тут девчонка, видно, нашла его и решила пустить в ход.
Хальвдан присмотрелся к тёмному, словно чернёному, лезвию и прикрыл глаза, надеясь, что зрение подвело его. Но в висках уже предательски застучало. Этот нож, как и многое оружие вельдов, был отравлен Забвением.
На удивление спокойно он вдел нож обратно в ножны и оставил там же, где тот пролежал последние луны. И лежал бы себе ещё невесть сколько, если бы не Искра, возжелавшая нелепой мести. Хальвдан спустился на ярус и дошёл до горницы Млады. Уж верно, она своей силой сможет ему помочь.
Воительница уже собиралась уходить — они едва не налетели друг на друга в дверях. Хальвдан обнял её за талию и втолкнул обратно в горницу. Млада улыбнулась, слегка удивлённо на него посматривая.
— У меня тут небольшая заковыка, моя хорошая, — он размотал ладонь и показал ей.
Воительница вмиг побледнела и вцепилась в его руку, рассматривая порез — всемером не оттащишь.
— Как это случилось?
— Разве важно?
Она покачала головой. Затем осторожно провела кончиком пальца вдоль раны, прикрыв глаза. По коже разбежалось покалывание, несильное, но неприятное. Млада помрачнела ещё больше, между её бровей залегла складка.
— Я смогу только на время сдержать отраву, — проговорила медленно. — Чтобы полностью убрать её следы, нужна Ведана. Я не имею такой власти.
Она взглянула на Хальвдана серьёзно, но без испуга. Значит, уверена, что ничего страшного нет: дожидаться Веданы осталось недолго.
— Делай, что нужно.
Млада глубоко вздохнула и накрыла его ладонь своей. Поначалу побежало по коже к пальцам только лёгкое тепло. Но чем дальше, тем оно усиливалось, пока не начало жечь, а затем и будто бы плавить руку.
Хальвдан терпел долго, но огонь хлынул вовнутрь, потёк, кажется, по каждой мышце безумным жаром. Верно, так чувствуют себя люди, сгорая заживо. Он стиснул зубы, невольно пытаясь выдрать руку из пальцев Млады, но она держала крепко, и будто бы не понимала, не чувствовала, что убивает его.
Но пытка резко закончилась. Воительница отпустила Хальвдана и жар схлынул. Но вместе с ним ушли и силы. В глазах потемнело, словно накинули на голову чёрный мешок. Такой чудовищной немощи он не ощущал никогда в жизни.
Отдалённо Хальвдан почувствовал, как поддержала его под руку Млада. Слышал её голос, но, казалось, не мог пошевелиться и ничего ответить.
— Я ведь только сдержала, — наконец более отчетливо прозвучали слова воительницы. — Почему?
Она словно рассуждала сама с собой, помогая Хальвдану сесть. Он понемногу отдышался, сошёл мрак с глаз. Млада тревожно разглядывала его, слегка шевеля губами и даже на миг задержала дыхание, когда он смог осмысленно на неё посмотреть. Не сдержавшись, воительница пылко обняла его, но — небывалое дело! — не нашлось сил даже чтобы ответить.
— Ты меня чуть наизнанку не вывернула, — прохрипел Хальвдан внезапно севшим голосом.
— Я не понимаю, почему… Я не делала ничего особенного.
— Может, потому что я не Воин? А обычный человек? Твоя сила для меня…Слишком огромна.
Млада неопределённо повела плечами, а затем снова принялась разглядывать его ладонь. Порез на ней остался, даже снова начал кровоточить.
— Я буду иногда сдерживать Забвение, чтобы ты смог дождаться Ведану, — на этот раз её слова прозвучали не так уверенно. Плохо дело?
— Она убьёт меня? — постарался как можно более беспечно спросить Хальвдан.
Хотя и так понятно, коль лишь слабое воздействие Млады едва не спалило его, лечение Веданы и попытка вынуть частицу Забвения из него, может и вовсе разорвать на части. Эти силы неподвластны обычным людям. Может даже, всё, что произошло только что, он пережил лишь потому что берсерк.
— Я не знаю, — вздохнув, призналась воительница. — Я сама только познаю силу Воина. И не понимаю пока многого.
Она снова нахмурила плавно изогнутые брови и посмотрела в глаза Хальвдана долго и как-то по-особенному. Как не смотрела раньше. Словно теперь всерьёз за него испугалась.
— Я постараюсь всё вынести. А пока не будем тревожиться из-за того, чего не знаем наверняка, — проговорил он, склоняюсь к её лицу.
Млада слегка откинула голову, и он не смог не принять приглашения. Крепко и жадно он припал к её губам, чувствуя, как пробегают по телу вместе с нарастающим желанием и остатки схлынувшего жара.
***
Поиски останков Корибута через сутки не привели ни к чему. Кмети и отроки блуждали лабиринтами темниц, ставили отметки на стенах, чтобы ничего не пропустить да не заблудиться, и выходили наружу со словами, что везде, где им удалось добраться — пусто.
Кирилл заметно злился. Но неведомым образом Корибут, который ещё недавно явственно брал верх над ним, отступил. Теперь это был всё тот же князь, уставший и раздражённый неурядицами, что не переставали сыпаться на него, посчитай с самой осени. Но вполне похожий сам на себя. А потому Виген и Бажан, до этого втихомолку решавшие, что с ним делать, коли совсем
