схватившись за виски, первой начала Кальпурния, — Гай, у меня в голове не укладывается. Как ты вообще мог оказаться в будущем?
— Ты это у меня спрашиваешь? — ухмыльнулся Гай в ответ, — Мне пытались объяснить, но, если уж совсем начистоту, я абсолютно ничего не понял.
— Но… Ты совсем ничего не помнишь?
— Почему? — он вздернул бровь, — Помню. Боль помню. Кровь. Холод. А потом я очнулся в какой-то больнице в окружении подозрительно гладко выбритых германцев. Они долго искали хоть кого-нибудь, кто сносно знает латынь, но, когда нашли, сказали, что сейчас февраль 2097 года, а я три минуты провел в состоянии клинической смерти.
— Германцев? — из всего, чему можно было удивиться в его фразе, внимание Кальпурнии почему-то зацепилось именно за это.
— Не спрашивай, — хохотнул Гай.
Их голоса разносились над пустынной широкой улицей, что вела на Паллатин, но это не беспокоило его ни в коей степени. После подобной стычки здесь еще пару дней не будет никаких праздных зевак, а лавочники и носа не высунут из своих лавок.
— Подожди, но… Если ты был там. Как ты теперь оказался здесь? — Кальпурния выглядела озадаченно.
— Там длинная история, — махнул рукой Гай, — Но, если очень вкратце — за мной охотились. Некий Фонд. Надправительственная, глобальная организация, там без пары амфор не объяснишь, кто именно они такие. И ладно бы они охотились только за мной, они донимали еще и Карстена с Витторией.
— А это еще кто такие? — вздернула бровь Кальпурния.
— Ученые. Они имели непосредственное отношение к моему появлению там, — такое короткое пояснение ее вполне удовлетворило, — Так вот. В какой-то момент Карстена убили, и мы поняли, что нам надо сваливать с планеты. Других вариантов просто не было, щупальца Фонда были везде, за исключением независимых колоний и… — он развел руками, — Сама понимаешь.
Дорога под ногами пошла вверх и идти резко стало тяжелее.
— И вы… Отправились туда? — на лице Кальпурнии читалось неподдельное удивление, но к ее чести, она хотя бы не утверждала, что он сошел с ума.
— Ага, — Гай кивнул, — Все вроде бы нормализовалось, а потом… Я очень по-идиотски спалился. Не спрашивай, — усмешка появилась на губах, — Это не прошло мимо внимания Фонда. Мне было нечего терять, и я решил увести хвост за собой, обратно на Землю.
Ситуация не стоила и выеденного яйца. Он просто сорвался — и это чуть было не стоило Джузеппе и Виттории жизни.
— И…? — Кальпурния даже не знала, как задать правильный вопрос.
Гай хмыкнул:
— И снова случилось… Что-то. Я не знаю. Никто не знает. Мы вылетели с колонии тогда, а прилетели на Землю уже сейчас. Понятия не имею, как такое возможно.
По мере того, как они поднимались, застройка вокруг сменилась с многоэтажных инсул на частные городские дома. Немногочисленные праздные зеваки, что высовывались из окна разве что не по пояс, чтобы разглядеть, что происходит внизу тоже остались позади.
— Ты же понимаешь, что это нельзя никому рассказывать? — до того молчаливый Пизон присоединился к их разговору, — Я имею ввиду…
— Ты имеешь ввиду, что меня сочтут сумасшедшим, — продолжил его мысль Гай. Пизон стушевался, — Да ладно тебе, я понимаю, как все это звучит и я еще не рехнулся настолько, чтобы решить, что рассказать всем все как есть — это хорошая идея. Хм-м-м… — задумчиво протянул он, — Прикроешь меня?
Пизон вздернул бровь:
— В смысле?
— Меня даже там и тогда едва смогли вытащить из лап Аида, — просто пояснил Гай, — Если бы я остался тут, я бы тучу времени валялся на грани жизни и смерти. Все просто.
Лицо Пизона просветлело, и он выпалил:
— Конечно. Ты все это время был у нас с дочерью, а мы никому ничего не говорили, потому что ничего не было понятно.
— Именно, — утвердительно кивнул Гай.
Одной проблемой стало меньше.
— А как же тело? — растерянно спросила Кальпурния.
И одной больше.
Гай обернулся к ней:
— Какое тело?
— Ну… Того человека, которого мы похоронили вместо тебя, получается? — стушевалась Кальпурния.
— Меня же здесь не было, откуда тело? — Гай нахмурился.
С каждой секундой ситуация нравилась ему все меньше и меньше. Октавий мог ему врать, но Кальпурнии врать не было никакого смысла.
— Не знаю, — Кальпурния помотала головой, — Я… Плохо помню первые пару месяцев после… После…
Ей явно было тяжело говорить об этом. Он приобнял ее за плечи и прижал к себе, пытаясь поддержать.
— В общем, — Кальпурния всхлипнула, — Тогда… Рабы принесли домой тело. Я… Тогда у меня не возникло никаких вопросов, но… Это же не мог быть ты, получается? Ты же здесь? — неверие сквозило во взгляде ее намокших глаз.
На несколько коротких мгновений повисла тишина, а затем он ответил:
— Это не мог быть я. Наверное, Антоний выдал тело другого человека за мое. Он давно вел какую-то свою игру, с него станется.
Объяснение вышло хлипким и неубедительным, но лучше уж так, чем никак.
Помощь пришла неожиданно и выглядела как Мария. Поравнявшись с ними, она смерила его оценивающим взглядом и требовательно спросила:
— А что насчет меня?
— А что насчет тебя? — Гай тут же ухватился за соломинку, только бы оказаться подальше от неудобного вопроса Кальпурнии.
— Я же не могу всем говорить, что я связист из экипажа космического корабля, — резонно заметила Мария.
А, так вот в чем дело.
Идея пришла в голову мгновенно, и Гай тут же ее озвучил:
— Ты — дочь вольноотпущенника моего дяди Мария. Родом из Испании. У Мария там огромная клиентелла, никто даже ничего не заподозрит. Нормальный вариант?
— Вольноотпущенника? — прищурилась Мария, — Это как?
— Это значит, что человек был в рабстве, а потом ему хозяин подписал вольную, — пояснил Гай, — Стандартная схема получения гражданства провинциалами.
Мария смерила его недоверчивым взглядом, но не стала спорить, за что он был ей несказанно благодарен. Придумать какую-то другую легенду для нее сейчас было ему не под силу.
Матий нагнал их уже возле дома Пизона. Раскрасневшийся и запыхавшийся, он держал в руках его рюкзак.
— Фух, — смахнув пот со лба, Матий улыбнулся, — Куда вы пропали? Я с ног сбился, пока вас искал.
— Ну, нашел же, — Гай невинно вздернул брови и хмыкнул, когда лямка рюкзака перекочевала из рук Матия к нему.
Дверь открылась, и привратник быстро отскочил в сторону, освобождая дорогу. Его взгляд скользнул по лицу Гая, и глаза поползли из орбит. Гай вздернул одну бровь, окончательно его добивая.
В атрии у Пизона за эти годы не изменилось совершенно ничего. Те же статуи, та же мебель, тот же неизменный беспорядок. Даже лица некоторых рабов были ему знакомы.
