ты пьяна, — тяжело вздыхает Корсаков, — Я не знаю, сможешь ли ты адекватно воспринять мои слова… Но если я тебя поцелую сейчас, то я за себя не отвечаю…
То, как он это говорит, с головы до ног окатывает меня волной жара. Не могу сдержать радостной победной улыбки:
— Саш, да и не надо…
— Лиз, секс — в нашем случае не самый удачный вариант для примирения. Потому что завтра с утра ты можешь напридумывать себе что угодно. И потом ещё полгода бегать от меня. Поэтому — нет.
Аккуратно опускает меня на кровать и ловким движением руки снимает с меня туфли. Каждое его прикосновение всё больше и больше распаляет меня, и очень трудно воспринимать всерьёз всё то, что он сейчас говорит. Какие бельгийцы, куда я должна бегать. О чём он вообще сейчас?
Просто он мне нужен, здесь и сейчас. И если никакой злости нет, то значит никуда он от меня не денется.
Гордо тряхнув головой, я отгоняю от себя любую возможную мысль о неправильности своей затеи. Резко принимаю вертикальное положение на кровати. И без секунды раздумий тяну платье вверх. А потом… погружаюсь в какую-то обволакивающую и бесконечную пустоту.
Утро наступило внезапно, вместо будильника отдавая в моей голове набатом. Не с первой попытки, но всё-таки открываю глаза и тут же закрываю их вновь. Набат сменился противным нарастающим гулом. Ко всему прочему начинала накатывать тошнота.
Прекрасно, просто прекрасно. Нужно бежать в ванную, но я даже не уверена, что способна подняться с кровати. Значит, остается только глубоко дышать и молить всех богов, чтобы эти мерзкие ощущения поскорее покинули моё несчастное бренное тело.
Не надо было столько пить. Чёрт бы побрал эту Вишнякову и её пафосные рестораны с их дорогими и пафосными коктейлями!
Мысль о Вишняковой заставляет меня резко распахнуть глаза и уставится в знакомый потолок, который правда никаким образом не относился к моей жилплощади. Потому что находился в квартире Александра третьего. А это значит…
Всё, что творилось ночью — это правда.
Со стоном натягиваю на себя одеяло, от всего сердца, желая спрятаться под ним, и не вылезать до скончания века. Потому что было стыдно. Очень-очень стыдно.
План соблазнения был зарублен на корню двумя разрушительными силами — гравитации и опьянения. И вместо страстной ночи я большую часть времени провела в ванной комнате в обнимку с унитазом.
Господи, какой стыд!
Вот спрашивается — зачем мне надо было пить?! Если уж начала вести правильный образ жизни, не надо было сдавать позиции. Ясное дело — организм был в шоке после такого перерыва и среагировал соответствующе. У меня ведь никогда раньше не было ни отравления, ни похмелья. И такое состояние для меня в новинку. Какая-то сокрушительная смесь жалости, беспомощности, злости и стыда.
Чёрт, чёрт, чёрт!
Безумно стыдно перед Сашей! Думаю, этой ночью я точно переплюнула Мереминского. Корсакову пришлось и воду с лимоном мне таскать и таблетки от тошноты, и кажется пару раз на руках носить меня в санузел… А ведь утром у него были важные переговоры. В голове всплывали какие-то европейцы. Но вместо того, чтобы вспоминать национальность я сосредоточила все силы на том, чтобы принять горизонтальное положение.
Комнату вовсю заливал солнечный свет. В обычное время я бы с удовольствием понаблюдала за скользящими по стенам бликами или понежилась в лучах солнца, но не сегодня. Нахожу на прикроватной тумбочке свой телефон, стакан воды и таблетку. Заботливый Корсаков. На кресле аккуратно сложено моё платье, а рядом стоят туфли. Если бы меня какой-то безумец решил разбудить посреди ночи подобным образом — последнее, что я захотела бы делать, это аккуратно раскладывать его вещи. Но Саша, это Саша… Не удивлюсь, что на кухне меня ждет апельсиновый сок и ещё какая-нибудь еда, полезная для неумелых алкоголиков.
Едва взглянув на часы, мне захотелось вновь заползти под одеяло. Одиннадцать утра! Я безбожно проспала работу, и от Татьяны было уже около пяти пропущенных вызовов. В обед у меня еще назначена встреча с клиентом, а я просто в хлам… Морально и физически.
Нет, так дело не пойдёт. Нужно ехать домой, отсыпаться, приводить себя в порядок. И потом извиняться перед Корсаковым за сегодняшнюю ночь и далее по списку моих великих глупостей. Но для начала — осчастливить Коваленко, что её лучший менеджер по продажам сегодня ни на что не годен.
Глава 85
— Ты ведь помнишь про вечер? — звонок Райковой заставил меня в очередной раз попробовать продрать глаза в этот день.
— Да-а-а, — хрипло протянула я.
Пару дней назад мы узнали, что Вальке в кое-то веки повезло выиграть в конкурсе. Чего с ней не случалось ни разу в жизни. Тот самый розыгрыш свидания на крыше, который был организован совместно с журналом «ГородОК». Главная загвоздка заключалась в том, что Валька с Гошей всю эту романтику не понимали от слова «совсем», а спихнуть свидание на Сёмину тоже не получилось — Аринка после расставания со своим блондином обозлилась на всех представителем мужского пола. Ну а у нас с Сашей… всё было сложно. Поэтому было решено собраться всем вместе — я, Аринка и Валька с Гошей, посетить интересное место и проводить закат. Ну не пропадать же в самом деле такой халяве!
Вот только сегодня мне хотелось послать всё куда подальше, в том числе и её величество халяву, и остаться дома. Но друзья есть друзья, подводить их нельзя. Да и до девяти вечера время еще есть, чтобы привести себя в порядок.
Собиралась я правда без особого настроения. Даже, грешным делом, решила натянуть джинсы и кеды, но вовремя спохватилась и вспомнила, что девчонки без красивых фоточек точно не обойдутся. А значит нужно выглядеть на все сто. Окинув придирчивым взглядом свой гардероб, я неожиданно выцепила среди груды вещей то самое платье, которое надевала на нашу первую встречу-свидание с Сашей. Оливково-зелёный цвет платья радовал глаз и немного сглаживал моё взвинченное состояние после тяжелой ночи. И навевал приятные воспоминания. Скорее всего после мероприятия мне придется поехать к Александру третьему, чтобы наконец спокойно поговорить.
От Корсакова целый день ни слуху ни духу. Возможно, нагрянувшие некстати бельгийцы его конкретно взяли в оборот и не дают продыху. В то, что он злится на меня и хочет прибить за тяжёлую ночь почему-то верилось с трудом. Слишком заботливыми и нежными жестами он отвечал на устроенное мной и моим организмом безумие.
Зато неожиданно объявилась Вишнякова, которая
