– Видел бы ты себя, Пёс! Перекосило как растамага от стейка! Что, не можешь переварить новости?
– Прошу прощения, вы сказали – покорить Источник. Но… как?!
– Пусть тебя это не заботит, мой верный Пёс. Это не твоего ума дело, я не возлагаю на моих людей обязанности, которые им заведомо не по плечу. Я удостоил тебя откровенностью куда большей, чем остальных. Сделай из этого правильные выводы. А теперь иди, мне необходимо подумать.
Повинуясь знаку Гарсии, Панкрасио молча поклонился и покинул Дона, находясь в полном смятении. Дон планирует лично обуздать Источник? Панкрасио не представлял, как это возможно.
Гарсия силен, в этом нет сомнений, но неужели он считает себя настолько мощным импером, чтобы совладать с еще не упорядоченной, дикой магией? Будущее после этого разговора представало весьма туманным.
Впрочем, сейчас у Перро были более насущные заботы – правильно вложить деньги, полученные от должника Гальярдо, подготовиться к сделке с Бауэром, расправиться наконец с шайкой Доусона – Гарсия ясно дал понять что больше не намерен терпеть его под своим боком.
Не вполне понимая Гарсию, Панкрасио твердо знал одно – завтра минута слабости Дона пройдет, и он с новой силой сожмет стальной хваткой горло своих боссов. Нужно успеть распорядиться паузой, чтобы привести дела в порядок.
Но привычный ход вещей уже было не вернуть. События, стронувшись с места, стремительно набирали ход, лавиной сметая все предположения и планы.
Эленора примчалась в парикмахерскую, наплевав на безопасность, с порога попросила погасить свет, заметалась испуганной птицей, заломила руки:
– Соколы не запомнят, что я приходила, но это уже не важно. Он обо всем догадался!
Перро не поверил:
– Не может этого быть. Я говорил с ним два часа назад, и он ничем не выдал подозрений. Если бы догадался – мы оба были бы мертвы.
– Просто ждет удобного случая! – Эленора опустилась на колени рядом с креслом Панкрасио, взяла его руку, прижала к пухлым, искусанным губам. – Он обожает мучить людей, ты же знаешь! И непременно расправится с нами, но сначала поиграет, как коршун с добычей, заставит молить о прощении и смерти.
– Это похоже на Фернандо Гарсию, – мрачно ответил Пес, движением руки отсылая цирюльника. – Но мне кажется, сейчас его интересуют другие игры.
– О, нет! – Эленора вскочила и снова заметалась по комнате. – Я прекрасно знаю Фернандо. Он может думать о делах и о личной мести – одно не мешает другому. Я точно знаю, что он догадался. Он стал холоден со мной. И… он делает намеки. Он никогда не спрашивал тебя обо мне?
– Пару раз спросил, не правда ли, ты – настоящий бриллиант, но я не придал этому значения.
– И меня он спрашивал о тебе. Что я думаю? Насколько ты надежен? А сегодня спросил, стоит ли ему тебя убить! Мне понадобились все душевные силы, чтобы скрыть свой ужас при этих словах, любимый!
Даже в полумраке неосвещенной комнаты красавица казалась измученной, а ее движения, всегда восхищавшие совершенством, больше не были пластикой великолепной пантеры. Из нее точно вынули заряженный кристалл, и от прежнего ослепительного блеска осталась только тусклая искра. Гнев на Гарсию, по чьей вине прекрасная Эленора так страдала, захлестнул Панкрасио, он сжал кулаки, окончательно принимая то самое решение, к которому его подталкивал весь сегодняшний день.
Увидев решимость на его лице, Эленора бросилась в объятия Панкрасио и он прижал ее к себе:
– Не бойся, малышка. Я не позволю ему навредить нам. Или разлучить нас. Я первый убью его.
Эленора потянулась к Панкрасио, прижалась к его губам в жарком поцелуе. Дрожь пробегала по телу Перро каждый раз, когда он касался этой женщины. Было в ней что-то темное и опасное, что горячило кровь и кружило голову. Эта ядовитая орхидея должна принадлежать только ему!
– Как хорошо, что ты заключаешь сделку с Бауэром от своего имени, – сказала Эленора, прервав долгий поцелуй. – Этот денежный поток будет самым мощным, и он пройдет через тебя. Фернандо не успеет наложить на него лапы. Ты достоин быть главой семьи Гарсия, не он, – Эленора поднялась, гордо выпрямила спину. – Фернандо убил твоего отца, своего родного брата. Принес его в жертву семье Рива. Потерял последние остатки чести, спасая свою шкуру.
Эти слова кулаком ударили Панкрасио Гарсию под дых, воскрешая в пропахшей шипровым одеколоном и мыльной пеной темноте тот день, когда он потерял право на родовое имя.
Пятнадцать лет назад он лежал в луже собственной крови и смотрел в мертвые глаза отца. Фернандо говорил ему потом – я сохранил тебе жизнь, подстрелил, но так, чтобы ты выжил. Ты должен быть благодарным мне за такую милость, ибо я рискую собой, оставив тебя в живых. Семья Рива требовала уничтожить всех причастных к похищению их дочери. А семья Гарсия оказалась слишком слабой, чтобы защитить своих людей. Они еще пять лет расплачивались с Рива, отдавая значительную долю прибыли картеля.
– Фернандо – слаб и недостоин, – произнес Перро с отвращением. – Я думал о том, чтобы сделать это сегодня, когда стоял над его креслом. Он никогда не был так слаб, как сейчас.
– О, нет, он совсем не так слаб, как кажется, – возразила Эленора решительно. – Он все еще силен, хоть и лишился части защиты Хамы, но только части! Над его защитой работали лучшие мастера-рунники из Сангры. Грубым натиском ее не убрать. Но я могу незаметно ее ослабить, а тебе останется только подгадать момент.
Все-таки Эленора – подарок судьбы! Можно ли желать большего чем эта женщина – хитроумная, решительная, отважная! Панкрасио снова притянул ее для поцелуя и после ответил:
– Родригес поможет мне и в этом. Ты была права, когда посоветовала не убивать его пока, а использовать в нашей игре против Фернандо. Безумец думает, что провел меня. Будто я мог всерьез поверить, что асконец не помышляет о венгазе за брата! Чушь!
– Он все еще сомневается? – спросила Эленора, ластясь как кошка.
– Да, подозревает то Фернандо, то комиссара.
– Ты дашь ему последнее доказательство! – Эленора вывернулась из объятий, вернулась к сумке, которую оставила у входа и вытащила маленький арбалет необычной конструкции, украшенный затейливой резьбой. – Отдай Родригесу то самое оружие, из которого был убит его брат. Позволь его гневу и ярости разгореться, и пока этот пожар отвлечет Гарсию, ты нанесешь смертельный удар.
Пожалуй, следовало возблагодарить святого Винсента за то, что сегодня все шло не по плану, подумал Перро, разглядывая затейливо сработанный арбалет. Он никогда не одобрял пижонства в том, что касалось оружия.
То ли дело мачете…
***
Три выстрела, три сухих щелчка – раз, два, три. Чучо, Бахо и толстяк Санчо валятся один за другим на сухую каменистую землю. Четвертый выстрел медлил. Что приготовил ему бешеный Пес? Кованый ботинок перестал давить между лопаток и Алехандро медленно, неуклюже поднялся на ноги. Отчаянно пытаясь ослабить узлы на веревке и освободить руки, Алехандро смотрел, как Панкрасио срубает головы казненным и сталкивает тела на дно ямы. Как, не отирая брызг крови с лица, направляется к Алехандро.
