Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Раздираемый болью, Фрэнсис едва смог выговорить:
— Вы миссис Стивенс?
Она кивнула.
— Я пришел… насчет мальчика.
Она испуганно уронила работу на колени — несчастное создание, еще не старая, вовсе не порочная, но истощенная, вымотанная невзгодами и отупевшая.
— Да, я получила ваше письмо.
Женщина начала ныть, пытаясь оправдаться своим бедственным положением, приводя какие-то бессвязные доказательства тех напастей, которые постигли ее и довели до такого жалкого состояния.
Он спокойно остановил ее: вся история была написана у нее на лице. Затем сказал:
— Я заберу его сегодня с собой.
Его спокойствие подействовало на нее больше, чем любые упреки. Она опустила глаза на свои распухшие руки с бесчисленными синими следами иголочных уколов на пальцах и начала плакать.
— Не думайте, что я не люблю его. Он очень мне помогает. Я неплохо с ним обращалась, но мне так тяжко приходилось, — миссис Стивенс взглянула на него с внезапным молчаливы вызовом.
Через десять минут священник вышел из дома. Около него, прижимая к своей куриной грудке бумажный сверток, шел Эндрью. Трудно описать, что чувствовал отец Чисхолм. Он ясно ощущал безмолвное смятение ребенка от этой небывалой экскурсии, но понимал, что лучше всего его успокоит молчание. Фрэнсис думал с глубокой и тихой радостью: "Бог сохранил мне жизнь, вернул меня из Китая… для этого!"
Они дошли до вокзала в полном молчании. В поезде Эндрью сидел, глядя в окно, почти не шевелясь, свесив ноги со скамьи. Мальчика давно не мыли. Глубоко въевшаяся грязь покрывала крапинками его бледную шею. Один или два раза он искоса взглянул на Фрэнсиса и тут же отвел глаза. Невозможно было угадать его мысли, но в глубине глаз у него затаились страх и подозрительность.
— Не бойся, — сказал Фрэнсис.
— Я не боюсь, — нижняя губа мальчика дрогнула.
Как только поезд вышел из дыма Керкбриджа, набрал скорость и понесся вдоль берега реки, на лице мальчика стало появляться удивленное выражение. Он никогда не думал, что краски могут быть такими яркими, такими непохожими на свинцовое убожество трущоб. Открытые поля и фермы сменились лесами, с множеством зеленых папоротников, со стремительными ручьями, сверкающими в лощинах.
— Это сюда мы едем?
— Да, мы уже почти приехали.
Они приехали в Твидсайд около трех часов. Старый город на берегу реки, так мало изменившийся будто он покинул его только вчера, лежал, нежась в ярких лучах солнца. Знакомые места проплывали перед пристальным взглядом Фрэнсиса, и горло его сжималось от сладостной и мучительной боли. Они вышли из маленького вокзала и пошли вместе к дому священника прихода святого Колумба.
VI.
Конец начала
Из окна своей комнаты монсеньор Слит, хмурясь, смотрел в сад, где мисс Моффат с корзинкой в руке стояла с Эндрью и отцом Чисхолмом, наблюдая, как Дугал собирает овощи к обеду. Молчаливое товарищество, царившее в маленькой группе, еще больше усиливало его раздражение и чувство отчужденности и укрепляло в принятом решении. Сзади него на столе лежал законченный и отпечатанный на его портативной пишущей машинке отчет — сжатый, ясный документ, изобилующий убийственными уликами. Через час он уедет из Тайнкасла. Отчет будет в руках епископа сегодня же вечером. Несмотря на глубокое острое чувство удовлетворения от завершения этого дела, неоспоримо было, что вся прошлая неделя в приходе святого Колумба была очень тягостной. Многое вызывало досаду и даже приводило его в смущение.
Если не считать ту группу, центром которой была набожная, но тучная миссис Гленденнинг, все прихожане относились к своему эксцентричному пастырю с уважением и даже, можно сказать, с любовью. Вчера он вынужден был строго обойтись с делегацией, ожидавшей его, чтобы заявить о своей лояльности к приходскому священнику. Будто ему неизвестно, что у каждого местного уроженца бывают свои приверженцы! Но до высшей точки раздражения Слит дошел в тот же вечер, когда к нему зашел местный пресвитерианский[75]священник и, запинаясь, промямлил, что он "смеет надеяться, что отец Чисхолм не покинет их" (последнее время в городе такая замечательная "атмосфера")…
Замечательная! Вот уж поистине так!
Пока он предавался этим размышлениям, группа, стоявшая внизу, распалась и Эндрью побежал в беседку за своим змеем. У старика была мания делать змеев, громадные бумажные штуковины с развевающимися хвостами, которые летали — Слит неохотно признавал это — как исполинские птицы.
Во вторник он наткнулся на двух таких, весело устремившихся к облакам на гудящей бечевке. Он рискнул заметить:
— Право отец, неужели вы думаете, что это достойное времяпрепровождение?
Старик улыбнулся — он никогда, будь он проклят, не возмущается: всегда эта спокойная, доводящая до бешенства, мягкая улыбка.
— Китайцы так думают, а они очень достойные люди.
— Я полагаю, что это один из их языческих обычаев.
— Ну, во всяком случае, это вполне безвредный обычай! Монсеньор Слит все стоял поодаль, наблюдая за ними, и нос у него синел на резком ветру. По-видимому, старый священник объединял обучение с удовольствием. Время от времени, пока старик держал бечевку, мальчуган садился в беседке и писал что-то под диктовку на полосках бумаги. Когда он кончал, каракули, написанные с таким трудом, нанизывались на бечевку и при общем ликовании обоих посылались высоко в небо. Слит не смог преодолеть порыва любопытства и взял последнее послание из рук взволнованного мальчика. Оно было написано отчетливо и довольно грамотно. Он прочел: "Я твердо обещаю всегда бороться со всем глупым, фанатичным и жестоким. Подписано: Эндрью.
P.S. Терпимость — высшая добродетель. За ней идет смирение".
Прежде чем вернуть эту записку, Слит долго смотрел на нее с мрачным видом. Он даже дождался, стоя с застывшим лицом, пока не была изготовлена следующая: "Наши кости могут истлеть и превратиться в землю на полях, но Дух останется и будет жить в свете и славе небесной. Бог — Отец всего человечества".
Слит, смягченный, смотрел на отца Чисхолма.
— Это великолепно. Это сказал святой Павел, не правда ли?
— Нет, — старик покачал головой с извиняющимся видом. — Это сказал Конфуций.
Слит был ошеломлен. Не сказав ни слова, он удалился.
В тот вечер монсеньор Слит неосмотрительно начал спор, от которого старик уклонился с поразительной легкостью. Под конец Слит разозлился и вспылил.
— У вас очень странное представление о Боге.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
