–Да,– пробормотал он.– Мы были очень рады с ней познакомиться.
–Превосходно,– объявил Авар и хитро подмигнул.
Майя невольно улыбнулся в ответ. Видимо, министры и их запреты раздражали Авара не меньше, чем Майю раздражал Кораджас и постоянные ссоры.
–Наша дочь Тевер передает вам наилучшие пожелания, и еще… кажется, где-то был подарок. Селтевис! Где подарок императору от нашей дочери Тевер?
Рядом, как по волшебству, возник Селтевис. Это был гоблин средних лет, скромно одетый, ничем не примечательный, если не считать темно-красных, почти багровых глаз. Украшения были подобраны под цвет радужек: вкосы были вплетены низки рубинов, в ушах покачивались рубиновые серьги.
–Он здесь, Мару’вар,– ответил секретарь и, низко кланяясь, протянул Майе красивую лакированную шкатулку.
Майя растерялся. В последний раз он получал подарок на восьмой день рождения; матушка подарила ему единственную пару своих серег, которые подходили мальчику. Он вспомнил, что Сетерис едва не хлопнулся в обморок, сообразив, что тонкие кольца в ушах Майи – не дешевая бижутерия, а ювелирные изделия изИлинвери’ара, и что белые блестящие шарики – это вовсе не стекляшки, наполненные толченой рыбьей чешуей, а настоящие жемчужины.
Он взял шкатулку, неловко повертел ее в руках, нашел замок. На синем бархате были разложены гребни из слоновой кости, шпильки для волос, два ожерелья из янтаря и рубинов. На гребнях были вырезаны чешуйки, а каждая шпилька заканчивалась головой дракона со сверкающими рубиновыми глазами. Майя закрыл шкатулку и только тогда заметил на крышке изображение огнедышащего чудовища.
–Великолепный дракон,– пробормотал Майя, забыв об этикете и чувствуя, как губы невольно растягиваются в улыбке.
–Верно,– заметил Авар.
Возможно, смерть Ченело чему-то научила его. Майя хотел бы узнать, но понимал, что задавать таких вопросов не следует. Оставалось лишь поклониться деду. Хотя подарок передала тетушка, он никогда не получил бы его без разрешения Авара.
–Благодарим вас,– сказал он.
Авар кивнул, иМайя подумал, что это и есть ответ на его вопрос.
Глава 29
Бал и смертное ложе
Майя не знал, кому было поручено украшать Унтэйлейан, но считал, что те, кто это делал, заслуживают самых восторженных похвал. Со стен свисали багровые и синие полотнища, расшитые золотом – это были цвета правящих династий Бариджана иЭтувераза. На своем неудобном троне Майя обнаружил синие подушки с золотыми узорами и мысленно поблагодарил слуг за заботу. Он сидел, рассматривая танцующих, и говорил себе, что это всего лишь репетиция Новогодних торжеств. Новогодний Бал обычно начинался на закате, танцы продолжались до рассвета с перерывами на банкет и праздничную службу в храме Унтэйленейзе’мейре.
–Как на поминках,– сказал он Ксевету, и секретарь с улыбкой ответил:
–Да, ваша светлость. Проводы уходящего года – единственная ночь в году, когда слуги могут танцевать с господами.
Также это был день рождения Майи. Когда он попытался объяснить, что не хочет никакого праздника, Ксевет в ужасе воскликнул:
–Вы же император! Ваш день рождения должны и будут отмечать все подданные, во всех уголках страны. Вы не можете просить народ не праздновать, ваша светлость.
–Верно, не могу,– вздохнул Майя, признавая свое поражение.
Но сама эта идея угнетала его; его приводила в ужас мысль о том, что детей будут заставлять отмечать его день рождения, как его самого когда-то заставляли праздновать день рождения отца.
«Это не одно и тоже,– напомнил он себе, пытаясь мыслить рационально.– Ни уодного ребенка изЭльфийских Земель нет причин ненавидеть тебя, тогда как у тебя были веские причины испытывать отвращение к отцу».
«А как же Идра?– быстро спросил суровый внутренний голос.– АИно? АМире’ан?»
«Я скажу им, что они не обязаны праздновать мой день рождения».
Ему вдруг пришло в голову, что этот мысленный разговор совершенно абсурден, и он едва не рассмеялся.
–Ваша светлость?– шепнул Кала.– Все в порядке?
–Да, спасибо. Нас просто кое-что развеселило.
–Что именно, ваша светлость?– неодобрительным тоном спросил Бешелар.
–Ничего особенного,– сказал Майя.– По-моему, танцы – прекрасное зрелище.
–В новогоднюю ночь будет лучше,– фыркнул Бешелар, который никогда не стеснялся критиковать окружающих.
Возможно, Кала заметил неприятное впечатление, произведенное наМайю этими словами, и быстро вмешался:
–Мы видим, что Великому Авару нравятся танцы.
–Да,– согласился Майя.
Его дед успел сменить уже несколько партнерш. Рядом сАваром эльфийские женщины выглядели миниатюрными, и если бы на его месте был кто-то другой, это выглядело бы смешно. Но он безошибочно исполнял все танцевальные фигуры и двигался с такой ловкостью и грацией, что привлекал взгляды – хотя Майя не собирался ему об этом рассказывать.
Он не сразу понял, что Авар пригласил на танец Арбелан Джасанай. Все расступились перед ними, иМайя проводил их взглядом, боковым зрением заметив, что рядом с опустевшим креслом Арбелан сидит Ксетиро Кередин.
Она встретила его взгляд и вопросительно приподняла брови. Майя кивнул, девушка поднялась и подошла к трону. Ее волосы блестели в свете сотен свечей; она отказалась от банального лазурита и убрала косы черными лаковыми гребнями и низками изумрудов, цвет которых сочетался со скромной зеленой вышивкой на ее сером платье. Поднявшись по ступеням, она поклонилась и прошептала так тихо, чтобы услышал только он:
–Вы не обязаны говорить с нами, если не желаете.
–Вы наша невеста,– возразил Майя.– Допустим, мы оба собираемся вступить в брак, потому что так велит долг, но мы не хотели бы, чтобы будущая совместная жизнь стала для вас всего лишь унылой повинностью.
Он хотел сказать ей что-нибудь приятное, но фраза прозвучала горько. Дач’осмин Кередин с неожиданной горячностью воскликнула:
–О, проклятье! Мы должны извиниться перед вами, Эдрехасивар. Мы разозлились на нашего отца и мачеху, но нам не следовало вымещать гнев на вас.
–Вы думали, что мы слишком глупы, чтобы иметь собственное мнение,– сказал Майя.
–Нас ввели в заблуждение… сплетни, услышанные от знакомого, которому мы отныне не будем доверять,– сухо ответила дач’осмин Кередин.– Наша жизнь состоит из обязанностей, но мы предпочитаем выбирать свои обязанности.
–Именно этого мы и боялись,– сказал Майя,– но нам показалось, что мы ничего не можем предпринять.
Она отмахнулась от этих слов.
–Мы написали нашей двоюродной бабке Арбелан неприятное письмо – чтобы досадить отцу. Мы уже извинились перед ней и теперь хотели бы извиниться перед вами.
