Он замолчал и сделал знак рукой, чтобы тот покинул купе.
– Товарищ лейтенант, а его к вам пригласить?
Тот поднял на него глаза.
– Не нужно. Я сам вас приглашу, когда получу ответ из госпиталя.
Тарасов вышел из купе и, сказав несколько слов Проценко, направился к выходу из вагона. Паровоз протяжно загудел, и они бросились к своему вагону. Поезд лязгнул буферами и медленно тронулся.
***
Батальон шел пешим маршем. Солдаты, измученные тяжелым дневным переходом, еле волочили ноги. Каждый солдат мечтал лишь об одном, и этой мечтой была команда – «привал». Тарасов шел рядом с Проценко и хорошо видел, что тот еле двигался и мог упасть без сил в любой момент. Наконец комбат выкрикнул приказ о привале. Все солдаты, словно кули с солью, повалились на снег. Иван упал рядом с Александром.
– Слава Богу, – прошептал он обветренными губами, – думал, что не дождусь приказа и умру прямо на марше.
– Ничего, Иван, привыкай. Осталось совсем немного, а там, как Бог даст.
Александр достал из кармана полученного еще утром полушубка кисет с табаком и быстро свернул себе цигарку. Он протянул кисет напарнику и посмотрел на скрюченные от мороза пальцы Ивана, которые пытались свернуть цигарку.
– Давай я тебе помогу, – произнес Тарасов и протянул ему свою цигарку.
Они закурили.
– Слушай, Ваня, а нас с тобой точно немцы не расстреляют? – полушепотом спросил его Тарасов и покосился на бойца, который расположился недалеко от них. – А то перейдем к ним, а они нас к стенке?
– Не переживай, все будет хорошо. Главное для нас – перейти к ним.
– Тебе хорошо, Ваня, у тебя есть какие-то заслуги перед ними. Они, может быть, тебе и медаль какую-нибудь на грудь повесят. А что будет со мной?
– Я же тебе говорю, что все будет хорошо. Немцы тоже верность уважают. Ты знаешь, может, они меня в школе оставят. А что? Я человек с опытом, могу и преподавать, то есть учить курсантов.
– Эй, мужики! Закурить не дадите? – обратился к ним красноармеец.
Александр бросил ему свой кисет. Прикурив, он сунул возвращенный кисет в карман и посмотрел на Ивана.
– Не нравится мне, Ваня, то, что нами с тобой заинтересовался этот молодой лейтенант из особого отдела. Пугает он меня. Сегодня он о чем-то разговаривал с комбатом и показывал ему на нас. Наверняка, интересовался нами у него.
– Да ты не переживай, Саша. Пока он получит ответ из госпиталя, мы будем уже у немцев.
– Хотелось, чтобы это было так. Мне совсем не хочется стоять у кирпичной стены.
Где-то вдали послышалась канонада. Мгновенно стало тихо, лишь холодный северный ветер завывал между деревьями.
– Что это?
– Орудия бьют, – ответил ему Александр. – Похоже, что мы с тобой, Ваня, дотопали до передовой.
Вдоль дороги пробежал вестовой, выкрикивая приказ комбата о сборе командиров рот. Затем они снова двинулись вперед, туда, где гремела канонада. Вскоре им стало известно, что немецкие танковые части Гота прорвали оборону дивизии и двигаются в сторону Подольска. Утро застало их в чистом поле. Канонада гремела где-то рядом. Последовал приказ окопаться. Несмотря на суровый мороз, батальон стал вгрызаться в землю. К обеду они уже были готовы к встрече немцев. Недалеко от них, в небольшом лесочке, укрылась батарея «сорокопяток». Люди, измученные ночным переходом и работой, дремали в наспех вырытых окопах. После обеда в небе появилось звено Ю-87. Сбросив свой боезапас, они потянулись на запад. Снова стало тихо.
***
Солнце скрылось в снежной дымке. Было ужасно холодно, и красноармейцы стали выбираться из окопов, чтобы немного пробежаться или попрыгать и немного согреться. Тарасов, отложив в сторону свою винтовку, выбрался из окопа. Сделав небольшую пробежку, он стал делать физкультурные упражнения. К нему подошел Проценко.
– Саша! Сегодня нужно уходить, пока мы здесь еще окончательно не замерзли.
– Ты – прав. Сегодня ночью уйдем.
Иван отошел от него, а он снова замахал руками. Немного согревшись, он забрался в свой неглубокий окоп. Кто-то из бойцов сообщил, что привезли горячую пищу, и эта новость была встречена громкими криками радости. Вскоре к нему подошел старшина и, открыв дымящийся на морозе термос, положил в его котелок полный половник пшенной каши, заправленной постным маслом.
– Ну, как ты, Тарасов? – поинтересовался он у него. – Жив еще?
– Ничего, терпимо, товарищ старшина. Вот когда немцы попрут, будет хуже. Водки нет?
Старшина посмотрел по сторонам и вытащил из-за пазухи флягу.
– Куда тебе? – поинтересовался он у Александра.
Тот протянул ему крышку от котелка. Старшина налил в нее немного пахучей жидкости и снова спрятал флягу за отворот полушубка.
– Это – спирт, – коротко бросил он и направился дальше.
Тарасов выпил жгучую жидкость и закусил ее снегом. Достав из-за голенища сапога ложку, стал с жадностью поедать остывающую на ветру кашу.
«Теперь жить можно, – подумал он. – Сейчас стемнеет, и можно будет двинуться к немцам. Как мне говорил капитан Антонов, главное, чтобы Проценко сам вывел тебя на гитлеровцев».
Он приподнялся из окопа и посмотрел в сторону Ивана. Тот, отложив котелок, смотрел в сторону синеющего на горизонте леса, в котором уже находились немецкие солдаты. Стало быстро темнеть. Услышав приближающиеся шаги, Тарасов поднялся из окопа.
– Сазонов и Лыков, в боевое охранение! – крикнул им ротный.
Они не сразу поняли, что это к ним обращается старший лейтенант.
– Что, не поняли? – с угрозой в голосе произнес он. – Смотрите у меня, не засните на посту. Если застану спящими, расстреляю на месте!
«Как хорошо все складывается, – подумал Александр, выбираясь из окопа. – Надо же, забыл, что я не Тарасов, а Сазонов. Ладно, ротный не понял, а то точно бы попал под трибунал».
Они медленно направились в сторону лесопосадки и, укрывшись в кустах, повалились на снег.
– Ну что, Саша? Поползли?
– Куда? Может, до немцев километров пять. Ты так и будешь все это время ползти? Сейчас перекурим и двинемся.
Выкурив по цигарке, они встали с земли и, пригнувшись, направились в сторону немцев. А в это время в расположение роты въехала штабная «Эмка». Лейтенант НКВД выскочил из автомашины и чуть ли не бегом устремился к ротному.
– Где Сазонов и Лыков? – закричал он лейтенанту. – Их нужно срочно арестовать! Это немецкие диверсанты!
Ротный испуганно посмотрел на раскрасневшееся лицо сотрудника особого отдела. Он мгновенно понял, что грозит ему, если эти бойцы действительно являются немецкими лазутчиками. Набрав полные легкие воздуха, он громко выпалил.
