— Я так понимаю, что с рождением ребенка я понижаюсь в должности и изгоняюсь из покоев своей госпожи?
— Тебя до тела все равно в течение месяца не допустят, — была бы возможность втянуть живот, втянула, потому что свободная рука мужа начинает вырисовывать узоры чуть выше пупка под футболкой. Если бы не усталость от ожидания, моральная усталость, срок поменьше, — развела бы мужа на секс. Хотя и сейчас мой организм реагирует на каждое движение его пальцев, вон трусы уже мокнуть начали, а низ живота скручивает в каком-то напряжении.
— От твоих ласк у меня опять ложные схватки, — бормочу, поднимая голову, чтобы найти его губы. Медленно целует, лаская языком мои губы, пальцы перестают «рисовать», но приступ схватки повторяется. Отпускает. Через какое-то время вновь повторяется. Ничего критичного, но неприятно. Опять каменеет живот, отпускает.
— Что-то в этот раз схватки как реальные, — между поцелуями замечаю, Давид напрягается и поднимает голову.
— Ты уверена, что они ложные?
— Ну, я не могу сказать точно, просто сейчас как-то более острее. И ощущение, что головка давит мне между ног.
— Вставай, — резко командует муж, помогая мне встать на ноги. — Документы, сумка собраны?
— Давно. Но чего ты кипишуешь? Ничего такого, — с улыбкой успокаиваю обеспокоенного мужа, но сдерживаюсь в болезненной гримасе, чтобы его еще больше не напугать.
— Мы едем в роддом, я позвоню твоему врачу.
— Э, нет. Я не готова. У меня изо рта луком пахнет, хоть ты и грозился, что целовать не будешь. У меня волосы грязные. Мне надо душ принять, помыть голову, хорошо, что депиляцию не надо делать.
— Ален. Мы. Едем. В. Роддом.
— Где меня упекут в патологию и будут держать до самых родов. Нет, я дома. Меня и тут неплохо кормят, — охаю от внезапно боли, задерживаю дыхание, потом медленно делаю вдох. — Но но-шпу, наверное, стоит выпить, — Давид ругается матом сквозь зубы, быстро идет в комнату. Я слышу, как он с кем-то разговаривает по телефону. Осторожно выпрямляюсь.
— Так, малыш, если ты решил именно сегодня родиться, об этом стоило как-то предупредить заранее. Мамочка твоя совсем не готова, — тут меня настигает понимание, что если я рожаю, то этот процесс уже не остановить. Я ужасная трусиха, я боюсь, что не справлюсь. Я об этом ни с кем не разговаривала, читала статьи в интернете, пыталась сама справиться со своей фобией, что не смогу сама родить.
— Давид! — кричу, обмирая от страха. Меня начинает потряхивать. Все эмоции превращаются в одну тупую мысль- я не смогу. Я хочу родить, но вдруг не смогу.
— Все, я здесь, — заботливо начинает переодевать меня в чистую футболку, потом помогает натянуть спортивную куртку. Благо осень у нас как лето.
— Давид. А что если я не смогу? — пытаюсь поймать его взгляд, но он сосредоточен на том, чтобы меня одеть. — Что если у меня кончатся силы и не смогу тужиться? А если ребенок застрянет? Меня могут разрезать? Или я порвусь на части? Он же огромный, а я маленькая. Я не рожу. Боже…. Наверное, надо сразу договариваться о кесарево. Там укол в спину, полчаса и все. Но блин… А вдруг мне неудачно вколют анестезию, меня парализует? Или неудачно сделаю надрез? Или…
— Без «или», — перебивает, обхватывает лицо, большими пальцами придерживает мой подбородок, отнимая у меня возможность высказать дальше свои страхи. — Все будет хорошо. Ты накручиваешь себя.
— Я боюсь…
— Я буду рядом.
— Прям рядом-рядом? Ты ж не хотел идти со мной на роды, — этот вопрос мы обсуждали, когда наш ребенок еще был с размером моего айфона. Желания у него не возникло присутствовать, хотя читал статьи и беседовал с врачом. Я не настаивала. Есть же такие моменты, когда человек должен сам решить нужно ему это или нет.
— Я буду рядом, сжимать твою руку, если тебе от этого будет легче, — неуверенно улыбается, но я растекаюсь лужицей перед ним. Шмыгаю носом, оценивая степень его любви ко мне, что готов переступить через себя и идти мне навстречу.
— Я люблю тебя, Сабаев, — шепчу ему сквозь слезы. Обнимает меня, ласково гладит по спине. Схватки теперь повторяются с какой-то регулярностью, но я не могу сообразить, как правильно посчитать промежутки между ними.
— Как ты думаешь, кто у нас будет: сын или дочь? — тихо спрашиваю, покидая квартиру. Давид улыбается, вызывает лифт. За всю беременность нам так и не удалось выяснить пол ребенка, поэтому все покупки совершенно в нейтральных цветах.
— Думаю, что скоро мы узнаем, — киваю головой на его слова, крепко сжимая его ладонь. Моя опора. Мой муж. Моя защита. Мое Солнце, вокруг которого я всегда буду крутиться.
55***Давид
Нет похожих ситуаций. Если меня сейчас спросят, волновался ли, когда Милана рожала Хадю, не смогу ответить, потому что не помню. Меня и не было рядом с ней. О рождении дочери узнал от бабушки. Сейчас меня прошибает дикое волнение, потеют руки и тяжело бьётся сердце в груди. Смотрю на Алёну, хочется чем-то помочь, а не знаешь чем. Её застывшее выражение лица пугает и в тоже время я пониманию, что она просто сконцентрирована. Не лезу к ней с разговорами, потому что они ни к чему.
В перинатальном центре нас ждут. Откровенно говоря, моё присутствие лишнее, но раз пообещал Алёне быть рядом, значит буду. Подожду её в коридоре.
— Давид, — смотрит на меня затравленным взглядом, обречённого зверька. Хочется её обнять, прижать к груди, забрать всю боль себе, но остаётся её только пожалеть и дать свою уверенность. Мне невыносимо видеть, как болезненная гримаса то и дело искажает её лицо.
— Я рядом, я никуда не уеду.
— Я думала, что ты будешь рядом, прям рядом, — обиженно бормочет, непонимающе смотрю на врача.
— Медсестра выдаст вам халат, бахилы, отведет в палату, — киваю, Алёна расцветает в улыбке, ради этого стоило согласиться, не зная на что.
Ее уводят в палату. Прислоняюсь к стене, проводя ладонью по лицу. Я не уверен, что хочу присутствовать прям на родах. Мы эту тему затрагивали один раз, она не нашла во мне отклика. Считаю, что мужчине в родзале делать нечего. Однако, когда мне приносят халат, не раздумывая долго, одеваю его и иду к своей жене.
— Раскрытие в три пальца, динамика схваток положительна, сердечко малыша в норме, — врач улыбается мне, — К утру родим.
— К утру? — обескураженно уточняю, думая, что ослышался.
— Роды — дело не быстрое. Стимулировать не будем. Я подойду через час, — нас оставляют одних, беру стул, ставлю возле кровати. Алёна протягивает мне руку, ловлю её и прижимаю ладонь к губам. Пальцы подрагивают и холодные.
— Я боюсь.
— Не бойся. Ты не одна, рядом я и куча врачей. Все будет хорошо.
— А вдруг я не смогу родить? — из уголков глаз стекают слезы, поспешно смахиваю их, погладив костяшками щеку.
