Джон знал, что журналисты никогда не пропустят намек мимо ушей, поскольку иначе за него ухватится соперник и победит. Джон не называл имени Терри. Все, кому он звонил, знали о роли Терри в этой истории. Помогало и то, что они уважали Джона. Добавляя, что пресс-конференция состоится в здании, принадлежащем церкви, в самом центре Лейк-Генри, в среду в пять часов, он неизменно слышал шелест блокнотных страничек.
Джон предполагал, что только к этому моменту получит тираж из типографии. Лили же, закончив работу, присоединится к нему в городе. Это также означало, что скандал успеет разразиться ко времени выхода вечерних новостей.
Не поехав к Лили во вторник вечером, Джон остался в редакции и звонил всем по списку до самой полуночи, после чего работал над другими материалами номера, не имевшими отношения к предстоящему скандалу. В восемь утра он снова сел на телефон, закончил обзвон к одиннадцати, сделал последние поправки в тексте статей и без нескольких минут двенадцать отослал газету в печать.
И тут позвонил Ричард Джекоби. Запущенный механизм уже заработал. До ушей Ричарда донеслись магические слова «сенсация» и «пресс-конференция», и он не стал от этого счастливее.
— И сколько ты собираешься им выдать?
— Не много. Только один кусочек из всей головоломки.
— Должно быть, неслабый кусочек, раз все газетчики мчатся в вашем направлении. Слушай, Джон, у меня на столе лежит твой контракт, готовый к отправке, но если ты сейчас все выложишь им, что же останется нам?
— Детали, — сказал Джон, — глубина.
— Нет, это хорошо, если ты Дейвид Халберстам, но ведь это не так. Ты просто газетный писака, умеющий ловко раскрутить новости. Я рассчитывал, что твоя книга всех потрясет. За это и думал платить тебе деньги.
— А я думал, что деньги — за подоплеку. За ту историю, которая скрыта за очевидными фактами. Но ведь тут ничего и не изменилось.
— Речь шла об эксклюзиве, Джон. Если же ты начинаешь публикации в своем еженедельнике, то наша сделка не состоится. Черт возьми, это же бизнес. Детали, глубина — конечно, прекрасно, но на них нет такого спроса, как на свежие новости. А именно за это я и собирался тебе платить. Я представлял себе, какой ажиотаж начнется в магазинах накануне выхода книги. Уже воображал нетерпение читателей. Весь маркетинг стоит на этом. Как и паблисити, и вообще искусство. Предполагалось обставить все дело по высшему классу, а уж потом выступать с пресс-конференциями. А ты пошел на это прямо сейчас, тем самым разрушив нашу сделку. Черт возьми, это же совсем недальновидно!
— Возможно, — согласился Джон. Все, что описывал Ричард, никак не согласовывалось с его мечтами. Пусть он и не Дейвид Халберстам, но весь смысл книги заключался для Джона в одном: доказать, что он хороший писатель.
По крайней мере, это было когда-то его заветной мечтой. Сейчас все изменилось. Сейчас Джон стремился доказать себе свою человеческую ценность. И прекрасно справился бы с этим без всякой книги.
— Вот что я тебе скажу, — примирительно заключил Ричард. — Я пока отложу этот контракт. А ты мне позвони после своей пресс-конференции. Тогда и покумекаем, что делать дальше.
Джон повесил трубку, сомневаясь, что сделает этот звонок, и вовсе не огорчаясь по этому поводу.
Глава 28
Все утро в среду Лили была на взводе, как и в последние дни в Бостоне. Чтобы отвлечься, она полностью погрузилась в работу: почти яростно перекладывала яблочную массу слоями сеток и холста. Но тревожное ожидание не покидало ее, то отступая немного, то возвращаясь вновь. И всякий раз происходила резкая смена эмоций: от страха — к удовлетворению, от удовлетворения — к смущению, а от смущения — к ярости. И все же одно чувство оставалось неизменно: Лили жаждала справедливости.
По иронии судьбы именно Терри Салливан дал ей возможность добиться этого. Как только Джон называл старым коллегам его имя, они тут же мчались в Нью-Хэмпшир. Едва они окажутся в Лейк-Генри, все внимание переключится на Терри. Да уж, не рой другому яму.
Мысли об этом приносили Лили глубокое удовлетворение.
Но мысли о толпах любопытных журналистов, об их вопросах, о возобновлении интереса к ее персоне, пусть даже ненадолго, вызывали у Лили тошноту. Однако, ничем не жертвуя, ничего нельзя добиться.
— Ты чем-то озабочена, — заметила Майда.
Только что начался перерыв на ленч, и они шли домой. День выдался ясный, но холодный.
Конечно, следовало бы рассказать обо всем Майде прямо сейчас. Ведь основная масса прессы может приехать уже сегодня после полудня. Однако не исключено, что никто не приедет. Джон считал это возможным. Не то чтобы он готовился к этому, но допускал такой вариант. На этот случай лучше ничего не рассказывать.
Но если все приедут, возле церкви будет столпотворение. Лили хотела предупредить Майду, рассказать ей об их с Джоном замысле. Она надеялась на понимание, но, вероятно, напрасно. Майда не захочет, чтобы пресса слетелась в их город. Она ведь сразу заявила об этом, как только Лили приехала из Бостона.
— Это связано с Джоном Киплингом? — спросила Майда, держа перед дочерью открытую дверь дома. Звонил телефон, но, надеясь на Поппи, Майда не спешила снимать трубку.
Лили прошла за матерью в кухню, пытаясь понять, сказал ли кто Майде об этом или она сама догадалась, и если догадалась, то о чем именно.
— Почему ты спрашиваешь?
Телефон зазвонил снова. По-прежнему не обращая на него внимания, Майда повесила жакет на спинку стула и, взявшись за ручку холодильника, удивленно поглядела на дочь.
— Я не так тупа, Лили. И совсем не глуха. Даже если бы я ухитрилась не слышать, кому и как ты звонишь каждый день, даже если бы ты сама мне не призналась в том, что была рядом с ним, пока умирал Гэс, да и потом на похоронах, даже если бы я сама не видела тебя с ним в церкви, мне рассказали бы обо всем мои подруги. Мне уже поведали, как вы всех поразили на четверге у Чарли.
— Я не собиралась, — быстро ответила Лили. — Это слу-у-училось само собой. Чарли просто подошел к нам и попросил… Я и спела-то всего пару песен.
Майда достала кастрюлю с супом из холодильника, поставила ее на плиту и зажгла газ.
— У тебя серьезно с Джоном?
— Не уверена, — осторожно отозвалась Лили.
— Он — Киплинг.
— Но Джон не имеет никакого отношения к истории с машиной. К тому же Донни и Гэс уже умерли.
Майда подняла крышку кастрюли и слишком энергично помешала суп.
— Ты что, должна была пойти на похороны?
Ну, вот оно. Неодобрение. Что ж, по крайней мере, не окончательный приговор Джону.
— Да, должна была.
Не услышав ответа Майды, Лили подошла к буфету, чтобы достать тарелки. Стол был уже почти накрыт, когда снова зазвонил телефон. Майда сняла трубку.
