Далее он предлагал Сью приехать к нему в Мэригрин.
Подумав хорошенько, предпоследнюю фразу он вычеркнул. Переписав письмо, он немедленно отправил его и не без волнения стал ждать ответа.
Несколько дней спустя в густом белом тумане, окутавшем предместье Кристминстера "Вирсавия", в квартале, где поселился Джуд Фаули после того, как расстался с Сью, появилась женская фигура. Затем в дверь его дома раздался робкий стук.
Вечерело, и Джуд был дома; словно осененный внезапной догадкой, он вскочили сам бросился открывать.
— Ты не выйдешь ко мне? Мне не хотелось бы входить… Я хочу… поговорить с тобой… и пойти вместе на кладбище.
Сью — это была она — произнесла эти слова дрожащим голосом. Джуд надел шляпу.
— В такую отвратительную погоду тебе не следовало выходить на улицу, — сказал он. — Но если ты не хочешь входить, я не настаиваю.
— Да, так лучше. Я тебя долго не задержу.
Джуд был слишком взволнован, чтобы сразу же начать разговор, и она тоже слишком нервничала, чтобы заговорить первой; подобно теням потустороннего мира, они долго шли в тумане, не обмениваясь ни словом, ни жестом.
— Я вот что хотела сказать тебе… — промолвила она наконец прерывающийся от волнения голосом. — Чтобы ты не узнал об этом со стороны… Так вот, я решила вернуться к Ричарду. Он так великодушен, что согласился… простить мне все.
— Вернуться? Да как же ты можешь…
— Он снова женится на мне. Это простая формальность, чтобы успокоить общество, которое неспособно видеть вещи так, как они есть. А на самом-то деле я всегда была его женой, и ничто не может этого изменить.
— Но ведь ты моя жена! — воскликнул он в отчаянии, граничащем с яростью. — Да, моя! И ты знаешь это. Я всегда сожалел, что мы пошли на обман и для соблюдения приличий уезжали куда-то и вернулись якобы законными супругами. Я любил тебя, а ты меня; мы сошлись — это и был наш брак. Мы и сейчас любим друг друга — ты так же, как и я. Я знаю это, Сью! Стало быть, наш брак остается в силе.
— Я знаю, как ты смотришь на это, — ответила она, доводя его до отчаяния своей самоотрешенностью. — Но я собираюсь, как бы ты это ни назвал, снова выйти за него замуж. В сущности говоря, — ты только не сердись на меня, Джуд! — ты тоже должен бы взять к себе Арабеллу.
— Арабеллу? Боже мой, еще что! Ну, а если бы мы действительно узаконили свой брак, как собирались?
— Я чувствовала бы то же самое — что наш брак ненастоящий. И вернулась бы к Ричарду, даже не повторяя обряда, если бы он позвал меня. Но "людские нравы что-нибудь да значат", — наверное, так, — вот почему я соглашаюсь венчаться второй раз… Умоляю тебя, не мучай меня насмешками, не спорь. Когда-то я была сильнее тебя, я знаю, и, возможно, поступала с тобой жестоко. Но, Джуд, отплати за зло добром! Теперь я слабее тебя. Забудь то зло, что я тебе причинила, и будь, милосердным. О, будь же милосердным к бедной, грешной женщине, которая хочет искупить свои грехи!
Джуд безнадежно покачал головой, в глазах его стояли слезы. Утрата детей явно лишила ее способности соображать. Глаза, когда-то такие ясные и проницательные, потеряли свой блеск.
— Кругом не права, кругом не права, — хрипло проговорил он. — Заблуждение… упрямство!.. Это сведет меня с ума. Что он тебе? Ты любишь его? Сама знаешь, что нет. Это будет проституция фанатички, да простит мне бог, вот что это будет.
— Я не люблю его… я должна, должна сознаться в этом, и глубоко раскаиваюсь! Но я буду покорна ему и заставлю себя полюбить его.
Джуд спорил, убеждал, умолял, но Сью была глуха ко всему. Казалось, ни в чем другом на свете она не была так непреклонна, и об эту непреклонность разбивались другие ее побуждения и желания.
— Я понимаю твой чувства и сама рассказала тебе всю правду, — резко сказала она. — Чтобы ты не чувствовал себя задетым, узнав ее от других. Я призналась тебе даже в самом сокровенном — что я не люблю его, и не ожидала, что на доверие ты ответишь грубостью. Я хочу просить тебя…
— Быть твоим посаженым отцом?
— Нет. Послать мне мои вещи… если ты не возражаешь. Хотя вряд ли ты это сделаешь.
— Конечно, сделаю. А что, неужели он сам не приедет за тобой и не женится на тебе здесь? Или он до этого не снизойдет?
— Нет, я сама не допущу этого. Я хочу вернуться к нему так же добровольно, как ушла от него. Мы поженимся в маленькой церкви в Мэригрин.
Она была так грустна и очаровательна в этом своем — как выражался Джуд — упорном заблуждении, что от жалости у него на глаза то и дело набегали слёзы.
— Никогда не видел женщины, которая бы так спешила накладывать на себя епитимью, как ты, Сью. Вот, думаешь, уж сейчас-то ты пойдешь прямо, по единственно разумному пути, а ты вдруг раз — и свернула в сторону.
— Ах, перестань об этом!.. Я должна проститься с тобой, Джуд. Но я хочу, чтобы ты дошел со мной до кладбища. Там мы и расстанемся — у могилы тех, чья смерть открыла мне глаза на мои заблуждения.
Они повернули к кладбищу, и по их просьбе им открыли ворота. Сью бывала там настолько часто, что могла найти дорогу в темноте. Дойдя до могилы, она остановилась.
— Здесь мы простимся, — промолвила она.
— Пусть будет так!
— Не считай меня жестокой за то, что я поступила, как считала правильным. Твое великодушие и преданность мне безграничны, Джуд! То, что ты не добился успеха в жизни, скорее делает тебе честь, а не умаляет твоих достоинств. Вспомни, лучшие и благороднейшие из людей не искали ни богатства, ни славы. Каждый человек, удачно устроивший свою жизнь, в какой-то мере эгоист. Кто не изменяет себе, обречен на неудачу… "Любовь не ищет себе награды".
— В этом мы единодушны, дорогая моя, и потому мы расстаемся друзьями. Эти слова будут жить и тогда, когда все прочее, в том числе и религия, умрет.
— Не будем говорить об этом. Прощай, Джуд, милый грешный Джуд, мой самый добрый товарищ!
— Прощай, моя заблудшая жена, прощай!
V
На следующий день обычный кристминстерский туман все еще окутывал город. С большим трудом можно было различить сквозь него стройную фигурку Сью, бредущую но направлению к вокзалу.
В этот день Джуду не хотелось идти на работу. Не хотелось ему идти и в город, где он мог случайно с ней встретиться. Он пошел в противоположную сторону, к унылой незнакомой равнине, где вода капала с ветвей на землю, где повсюду подстерегали кашель и чахотка и куда прежде он никогда не заходил.
— Сью ушла от меня… ушла… — шептал он, жалкий в своем отчаянии.
А Сью между тем доехала на поезде до шоссе на Элфредетон и пересела на паровой трамвай, который довез ее до города. Она просила Филотсона не встречать ее. Она хочет прийти в его дом, к его очагу добровольно, сказала она.
Для встречи они выбрали вечер пятницы, в этот день школьный учитель заканчивал уроки в четыре часа и освобождался от занятий до понедельника. По просьбе Сью кучер, которого она наняла в "Медведе", ссадил ее в конце дороги между живыми изгородями в полумиле от Мэригрин, а дальше покатил к школе только с ее вещами. Когда тележка на обратном пути встретилась с ней опять, Сью спросила кучера, открыто ли здание школы. Кучер ответил ей, что учитель дома и сам принял ее вещи.
