Лиза медленно шла по Ленинградскому проспекту. Ну, допустим, работу она найдет, няни-то нужны по-прежнему. Даже заработает достаточно денег, чтобы снимать квартиру – нет, наверное, не квартиру, а комнату в коммуналке. Но разве в этом дело? Лиза неожиданно почувствовала полную свою беспомощность. Жизнь вдруг предстала перед ней без прикрас, во всей своей пугающей безвыходности – и ей стало страшно.
«Надо было остаться в Германии, – промелькнула мысль. – Зачем я вернулась, что я буду здесь делать?»
Но Лиза тут же подумала: а что делала бы она, оставшись там? Ведь все было ясно: остаться можно, только выйдя замуж за Пауля Кестнера… Как странно, она впервые вспомнила о нем, оказавшись дома. Да и то не о нем, а о какой-то абстрактной возможности устроить свою жизнь.
«Нет, невозможно было бы выйти за него замуж», – решила Лиза.
Стоило ей только представить, что она видит его каждый день, живет в его доме – и становилось не по себе. А ведь были бы еще и ночи с ним – этого и вовсе вообразить себе было нельзя!
«Но чего же я хочу? – думала Лиза, присев на край скамейки на остановке. – Почему вдруг снова разрастается внутри эта пугающая пустота – ведь мне казалось там, в Германии, что она ушла навсегда?»
Нет, не таким она представляла себе свое возвращение! Лиза и сама не могла бы объяснить, откуда бралось у нее там, в Кельне, ощущение, что все устроится и уладится, едва она окажется в Москве, – но ведь оно было! Была уверенность в собственных силах, в расположении судьбы – и утекла, как песок сквозь пальцы.
Весь вечер Лиза провела дома, втайне радуясь тому, что сегодня вроде бы ничего и делать не положено – только наслаждаться родным очагом. Андрюшка замучил ее расспросами. Маринка, высунув язык, старательно собирала паззл, то и дело приставая к Лизе, чтобы та ей помогла. Наташа время от времени спрашивала еще что-нибудь о кельнской жизни. Это был обычный вечер, хороший вечер, Лиза радовалась тому, что есть в ее жизни такие вечера. Но стоило ей представить, что и завтра будет так, и послезавтра, – и хотелось плакать. Как будто исчезло что-то, без чего невозможно жить.
И никто не поможет, никто! Лиза понимала, что любой человек из тех, кого она узнала здесь, готов ей помочь, только обратись. Но разве могла даже Оксана, с которой они не одну ночь просидели, разговаривая о жизни, что-то посоветовать ей сейчас? Лиза ценила Оксанино умение находить выход из любой ситуации, безошибочно угадывать простые и ясные мотивы человеческого поведения – но то, что происходило теперь с Лизой, совсем не было простым и ясным. У нее не было отчетливых желаний, стремлений – только какие-то неясные отблески и отзвуки наполняли ее душу. Лизе казалось теперь, что все было призрачным – и ощущение душевного покоя, которое пришло к ней в Германии, и уверенность в будущем.
Жизнь – такая, как есть, без иллюзий и неясных мечтаний, – вдруг навалилась на Лизу всей тяжестью.
Никогда прежде с ней не бывало, чтобы она радовалась окончанию дня, даже если очень уставала. А сегодня, в этот хороший вечер, Лиза то и дело посматривала на часы: когда улягутся дети и Наташа с Колей, когда можно будет и самой попытаться уснуть.
Неужели так и будет теперь всегда?
Всегда или нет – а вся неделя прошла у Лизы все в той же неопределенности. Она не знала, что ей делать вообще, и не знала, что делать каждый следующий день.
«Была бы я мужчиной – наверное, пить бы начала», – думала Лиза.
Она чувствовала, что еще немного – и ее психика просто не выдержит этого странного состояния, в котором неизвестно кто виноват. То ей казалось, что надо сделать что-нибудь самое невероятное – то, чего она и сама от себя не ожидает, – и тогда все встанет на место, и жизнь ее снова приобретет непонятный, но прекрасный смысл. То она начинала ругать себя за эти глупости. Что же ей теперь, в клетку с тиграми войти, что ли, или на руках пройтись по улице? Наверное, прав Коля: просто бестолковая она, вот и все!
Первое время Лизе было даже весело, несмотря на эту неопределенность. Она бродила по Москве, несколько раз сходила в театр, съездила даже в Абрамцево – просто так, без всякой цели.
Тоска, настоящая тоска, пришла только потом, и это было так невыносимо, что Лиза места себе не могла найти. Собственная никчемность стала для нее очевидна. Она тосковала по тому времени, когда счастье было естественно, как дыхание, когда не надо было думать о будущем – оно само возникало вместе с утренним пробуждением.
Однажды Лиза подумала: не позвонить ли Виктору? Но тут же отбросила эту мысль. Стыд, который она испытывала перед ним, не прошел за этот год, хотя и стал менее острым. Даже если он здесь, а не где-нибудь в Швейцарии, что наиболее вероятно, – как они встретятся? Как старые друзья? Нет, об этом и думать нечего!
Она шла по улице, то и дело сталкиваясь с прохожими.
– Смотреть надо! – слышала она возмущенные возгласы и шла дальше – никого не замечая, едва не плача.
«Но должно же все это как-то разрешиться, не может же быть, чтобы так оно и шло себе дальше!» – думала Лиза.
Она вышла из метро на «Белорусской», пошла в сторону билетных касс.
«Что это я делаю? – вдруг спохватилась она. – Что это значит – уезжать я, что ли, собралась? А почему бы и нет? – тут же пришло ей в голову. – Что мне делать здесь, в Москве, на что я здесь гожусь?»
Она остановилась у входа в здание вокзала, словно не решаясь войти.
– Девушка, вы местная? – вдруг услышала она.
Вздрогнув, Лиза подняла голову. Перед ней стоял веснушчатый паренек в облезлой кроличьей шапке.
– Здешняя вы? – повторил он.
Лиза не знала, как ему ответить…
– Я вот чего хотел вас попросить, – нерешительно начал парень. – Я тут передачу из Гомеля привез родственнику, а он не встретил. Холера его знает, вроде созвонились вчера. Я уж и так все руки оборвал, целый день сумку его по Москве таскавши. Ох, Москва эта ваша, что с людьми делает! Ведь такой был свойский парень!..
Лиза ничего не могла разобрать в этом потоке слов. Какой родственник, она-то здесь при чем?
– Я вот чего говорю, – продолжал парень. – Он сейчас сюда подъедет, уже должен бы подъехать, так пробки же тут у вас, не доедешь до вокзала! Вы не сомневайтесь, я ему звонил – подъедет он! А у меня поезд через десять минут отходит, а ну как не дождусь? Может, вы покараулите тут сумочку, пока он объявится? Он не перепутает, гляньте, сумка-то приметная!
У парня было такое растерянное выражение лица, что Лиза улыбнулась. Обрадовавшись, что она не отказывает сразу, парень зачастил:
– Сало там, огурцы соленые, у вас-то дорого тут как, я в другой раз на продажу огурцы соленые привезу. Да вы гляньте, я ж не то чтобы что… – Он начал открывать ярко-оранжевую сумку.
– Не надо, не надо, – остановила его Лиза. – Долго ждать вашего родственника? Я вообще-то за билетами шла…
