– И что происходило потом? – спросила Браун. – Если Сесилия Рэндолл в этом не участвовала?
– Когда Рэндолл уходила на работу, кто-то наведывался к ней домой, забирал информацию из куклы и уходил. Сигнализации у нее дома не было. Все это не составляло особого труда.
– Такое могло сработать, – задумчиво произнес Богарт.
– Таким образом, Дабни никогда не встречался с другим человеком. Сесилия Рэндолл выполняла функцию курьера, возможно, даже не подозревая об этом. И вряд ли куклы требовалось менять каждый день. Несомненно, у Дабни имелся какой-нибудь способ предупреждать своего куратора о том, что в кукле что-то есть.
– А когда дети повзрослели и куклы оказались в шкафу, Дабни перешел к другим методам, – сказал Богарт. – Вроде той книги, которой пользовалась Беркшир.
– Значит, этот тип занимался шпионажем и продавал секреты нашей страны в течение тридцати с лишним лет? – ужаснулась Браун.
– Похоже на то, – подтвердил Росс.
– Можно предположить, что рано или поздно он должен был бы попасться, – заметил Миллиган. – Я хочу сказать, других шпионов, даже тех, кому удавалось продержаться долгие годы, в конечном счете все равно ловят.
– Мы узнаём о них только потому, что их ловят, – возразил Декер. – Возможно, многих шпионов так никогда и не разоблачают.
Браун кивнула.
– Итак, слабое место Дабни – его дочь. Он решил, что ей угрожает опасность, и, возможно, стал действовать чересчур поспешно. Или, быть может, на какое-то время отошел от шпионской деятельности и порядком заржавел… Так или иначе, Дабни находит своего прежнего связника, чтобы помочь Натали. Однако на этот раз мы его схватили. Но слишком поздно, поэтому мы не смогли помешать ему продать секреты, после чего убить Беркшир и покончить с собой.
– Ну, другим новым фактором было то, что Дабни знал о своей близкой смерти, – напомнил Богарт.
– Мы уже высказывали предположение, что Дабни, убив Беркшир и покончив с собой, возможно, пытался искупить все то плохое, что сделал на протяжении многих лет, – добавила Джеймисон.
– Ну, а ты что думаешь на этот счет? – Богарт посмотрел на Декера.
Тот ответил не сразу. Когда он наконец заговорил, голос его прозвучал отрешенно, словно Амос обращался не к присутствующим.
– Это разумное предположение, но я не уверен, что именно так все и произошло.
– Но почему нет? – спросила Браун. – Почему ты думаешь, что эта теория неправильная?
– Она оставляет без ответов слишком много вопросов – в первую очередь, кто напал на меня и похитил флешку? И кто убил Сесилию Рэндолл? Потому что, думаю, это, скорее всего, те же самые люди, которые заставили Уолтера Дабни похитить секреты, чтобы спасти свою дочь.
– Ну, возможно, это та самая шпионская сеть, на которую Дабни уже работал в прошлом, – сказала Браун. – Предположим, он в течение многих лет крал секреты, но затем отошел от дел. Его кураторам это не понравилось, однако они не могли ничего поделать, ибо Дабни в ответ мог их разоблачить. Но тут у Натали возникают неприятности из-за пристрастия к азартным играм, и шпионы видят в этом способ заставить Дабни вернуться к прежнему ремеслу. Если он поверил, что его дочь действительно должна десять миллионов долларов, он понял бы, что ему нужно похитить очень серьезные секреты. Так он и сделал – открыл потайную дверь к нашим защищенным базам данных.
– Ты в этом уверена? – спросил Декер.
– Что?.. Да.
– Откуда такая уверенность?
– Потому что мы проследили ниточку от украденной информации к Дабни. У него был к ней доступ. Именно его пароли открыли различные точки входа, которые он знал, поскольку выполнял работы для РУМО.
– А это не мог быть кто-нибудь другой из его фирмы?
– Декер, имелся также биометрический контроль. Это был Дабни, он, и никто другой. Электронный след оказался очень запутанным – вот почему мы вышли на Дабни уже тогда, когда тот осуществил все задуманное.
– Значит, у получателя этой информации какое-то время имелась потайная калитка, ведущая в святая святых баз данных РУМО?
– Да.
– И он уже успел выведать какие-либо секреты?
– К сожалению, успел.
– Что-нибудь конкретное, представляющее особую важность?
– Все это представляет особую важность!
– Согласен. И все же на ум не приходит ничего определенного?
– Ну, я уже говорила, что речь, в частности, шла о наших законспирированных агентах за границей. И, как я сказала, несколько человек уже разоблачены.
– Что-либо еще?
Вздохнув, Браун задумалась.
– На самом деле все это относится не только к РУМО. Там была информация, связанная с другими ведомствами – АНБ, ЦРУ, Объединенным комитетом начальников штабов, Управлением по борьбе с наркотиками и даже ФБР.
– Имеющая отношении к чему?
– Имеющая отношение к тому, к чему у тебя нет допуска. Но, в духе сотрудничества, могу сказать, что это имеет отношение к совместным операциями разведывательных ведомств на Ближнем Востоке, к стратегии борьбы с ИГИЛ; это разведданные о войне в Сирии, намерения России в отношении прибалтийских государств и возможные ответы НАТО на них. На самом деле список очень обширный.
– И удар может быть нанесен в любом из этих мест, – сказал Декер. – Потому что, по твоим словам, в перехваченном разговоре упоминалась фамилия «Дабни» и угроза является неминуемой?
– Совершенно верно. Объем работы очень большой. На самом деле слишком большой.
– Но ведь в Белом доме нам сказали, что нападение состоится здесь, в Соединенных Штатах, – напомнил Богарт.
– И я вовсе не утверждаю, что разведданные ошибочны, – добавила Браун. – Просто я не могу их подтвердить.
– Беркшир не имеет никакого отношения к Ближнему Востоку, – произнес Декер. – Однако все переговоры велись на арабском.
– Ну, возможно, русские работали с какими-то ближневосточными группировками, – сказала Браун. – Взгляните, как активно они сейчас ввязались в то, что происходит в Сирии. Они хотят упрочить свои позиции в регионе, а затем, отталкиваясь от этого, снова стать сверхдержавой. Если мы отвлечемся на атаку у нас в стране, там образуется вакуум, который Москва не замедлит заполнить.
– Понимаю, как работает такая стратегия, – заметил Декер.
– Есть новые перехваты? – спросил Богарт.
Браун пожала плечами.
– Упоминание фамилии Дабни мы больше не слышали, но, как нам сообщили в АНБ, за последнее время объемы переговоров резко возросли. Наш опыт показывает, что это говорит о приближающейся кульминации. Когда переговоры прекратятся, это будет говорить о том, что атака вот-вот состоится. По крайней мере, так было в прошлом.
