Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 123
— Когда я только вошёл, на вашем лице я заметил следы недавнего гнева и боли. Но тот, кто вас обидел, наверняка сам несчастен. Ибо довольный своей жизнью человек не нуждается в жертве, чтобы отыгрываться на ней за собственные унижения.
Вэй вспомнила, что действительно слышала пару раз, как начальство в крайне грубых выражениях разносило за какую-то провинность её мучителя.
— Что же мне делать?
— Попробуйте увидеть во враге ребёнка, — мягко предложил священник, — только во взрослом теле, который страдает от отсутствия любви. Посочувствуйте ему, только искренне. И посмотрите, что за этим последует.
Вэй призналась, что в последние дни она часто бывает близка к отчаянию.
Мудрые и добрые глаза священника будто видели её насквозь:
— Я вижу, дочь моя, вера ослабла в тебе. А что мы без неё?! Человек вообще слаб, к тому же ты женщина. Попробуй во всём положиться на Бога, воспринимай посланные им испытания, как благо, необходимое для развития души — тихим невыразительным голосом бубнил священник, но форма подачи уже не имела значения, речь пастора воспринималась как проявление чудесно возникших между ними доверительных отношений. И то, что он по-отечески обращался к ней на «ты» окончательно сняло барьеры. Всё, что говорил пастор, находило отклик в её сердце. И всё же Скарлетт воскликнула:
— Но мне грозит суд и возможно суровый приговор! Я вижу, как ведущий моё дело чиновник, на каждом шагу расставляет мне ловушки, чтобы добиться нужных показаний. Мне не хватает опыта и знаний противостоять ему!
Священник покачал головой и мягко возразил:
— Всё что тебе нужно, это Вера… Да и что есть наше бренное тело по сравнению с надеждой на спасение души, дочь моя? Люди же, которых мы считаем злыми и несправедливыми, таковыми в действительности могут не являться. Бог посылает нам учителей, когда мы нуждаемся в них. А мы в своей слепой гордыне заявляем, что лучше Творца знаем, что есть для нас благо, а что зло.
— Вы призываете меня не бороться за собственную жизнь, святой отец?!
— Я призываю тебя положиться на Господа нашего, дочь моя. А у Бога нет других рук кроме человеческих. Иногда лучше не противиться тому, что предначертано нам свыше, покаяться и довериться любящему нас отцу небесному. Христос же заповедовал нам любить даже тех, кто мучает нас. А я буду молиться, чтобы тебе открылось истинное лицо человека, о котором ты говоришь. И чтобы зло по отношению к тебе покинуло его сердце.
Скарлетт вспомнилось лицо следователя. Нет, он насквозь злой, и очень опасен. Она сразу всё поняла про него. На первом же допросе бросилось в глаза выражение жёсткости и даже жестокости, которое почти всегда сохраняла нижняя половина его лица — тонкий рот, крылья носа. Глаза следователя бывали светлые и даже умели быть приветливыми — но вот эта складка у губ, опущенные их концы, неумение изобразить пусть даже формальную улыбку выдавали в нём холодного расчётливого палача, который её уже приговорил. Она сразу стала испытывать к нему инстинктивную неприязнь, а потом по мере того как следователь открывал ей свои подлые методы, стала отвечать холодным призрением. Нет, с таким человеком опасно даже на секунду утратить бдительность!
Вэй мягко перевела разговор на другую тему:
— Вы знали бедняжку Клэр?
Священник тяжело вздохнул:
— Да, я навещал её в этих стенах, а когда она умерла, отпевал в своей церкви. Она была добрая душа. И доверяла мне. Мы подолгу разговаривали. Помню, я спросил, не она ли причина исчезновения головы несчастного дворецкого вскоре после того, как его бренные останки были обнаружены растерзанными рядом с «Замком». И она призналась, что похоронила её в заветном месте, где лежат её лесные друзья. Ведь старый Роберт был её дедушка. Я пожурил её за то, что она поступила не по-христиански, но в ней было столько искренности и боли, что я отпустил ей этот грех. Ведь она не держала зла на отца. Хотя у несчастной девушки было тяжелое детство.
Священник припомнил историю, которую слышал от Клэр:
— Однажды маленькой девочкой она подобрала мышонка и очень привязалась к нему, так выдрессировала, что он путешествовал по дому у неё на плече. Однажды в отсутствии отца Клэр заснула в кресле в его кабинете за рабочим столом. И мышонок испортил дорогую книгу. Обнаружив это сэр Уильям не стал ругаться на дочь, только сказал, что она завела себе плохую игрушку. Через некоторое время мышонок куда-то пропал. А спустя ещё время граф подарил дочери брошь в виде чучела её питомца, инкрустированного бриллиантами и рубинами… Печальная история, не так ли?
Священник замолчал, с грустью глядя на Скарлетт, и произнёс:
— Понимаешь, дочь моя? Она простила отца, который причинил ей столько страданий, и мачеху тоже простила. И даже когда граф почти полностью утратил человеческий облик, продолжала искренне любить и почитать. Вот тебе истинно христианская душа!.. Когда мне говорят: как можно любить такое чудовище! Я отвечаю, что для господа нашего нет разницы, ибо все мы его дети. А несчастный сэр Уильям тяжело духовно болен, и тот, кто ради своих корыстных целей помог его болезни развиться, взял на душу огромный грех. И всё же на всё воля божья…
Они ещё немного поговорили, затем вместе помолились, и священник сказал, что должен идти, потому что с него взяли слово, что он не задержится в камере более отпущенного ему времени.
— И всё же почему вы пришли, ведь я не ваша прихожанка? — напрямик спросила Вэй.
— Ты гостила в нашем городе, дочь моя, когда с тобой произошла беда, — удивился вопросу священник. — Так что я не мог не прийти… К сожалению, я вижу, что мне не удалось убедить тебя положиться во всём на высшую волю, а в земных законах я не силён. Но я буду молиться за тебя и надеюсь, что господь поможет тебе на суде.
— Спасибо вам, святой отец, — расчувствовалась Вэй и машинально кивнула на стену в изголовье кровати: — Я тоже не стану сидеть сложа руки.
Священник с интересом посмотрел на покрытую загадочной клинописью каменную поверхность. Это была хитрая выдумка Скарлетт, которой она гордилась. Оказавшись в сложной ситуации постоянного дотошного контроля, она изобрела способ «тайнописи». То, что было изложено в толстой тетради, которая всегда лежала на столе, писалось ею лишь для отвода глаза. А чтобы во время обысков злобный тюремщик не смог подглядеть её главные идеи и донести о них врагу, самые важные мысли Скарлетт конспективно в зашифрованном виде вырезала оловянной ложкой на стене в изголовье кровати, а затем прикрывала это место подушкой. По большому счёту ничего специально изобретать не пришлось, примерно таким вот несложным шифром они детьми пользовались в приюте, скрываясь от строгих воспитательниц. И к счастью, память почти всё сохранила.
В тайнике ею были кратко тезисно изложены основные элементы предстоящей защиты. Накануне суда и в ключевые его моменты она сможет по «наскальному» конспекту отрепетировать свою речь и тактику поведения на процессе.
* * *
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 123
