Потом позвонил ему на мобильный и оставил на автоответчике сообщение: рассказал детективу про предсмертную записку Дортмунда и предупредил, что послал ему фото Гоуэла, чтобы можно было показать его в интернет-кафе.
Потом Майклу пришла в голову еще одна мысль. Он ввел поисковый запрос: «доктор Теренс Гоуэл».
Как и прежде, компьютер выдал ему один-единственный результат – адрес личного веб-сайта Гоуэла. И больше ничего.
Если доктор Гоуэл большая знаменитость, то почему в Сети нет о нем больше никаких упоминаний? Наверняка должны быть ссылки и на другие сайты. Может, не на секретный Центр правительственной связи, но хотя бы на журнал «Нейчер». На Институт Скриппса. На Комитет по поиску внеземного разума. На Массачусетский технологический институт.
Майкл открыл сайт журнала «Нейчер» и вбил фамилию Гоуэл в поисковую строку – ничего.
Безрезультатными оказались также поиски на сайтах Института Скриппса и Массачусетского технологического института.
Майкл закрыл глаза: головная боль усилилась, и он проглотил две таблетки парацетамола.
Он позвонил в справочную службу и поинтересовался, нет ли у них телефона Центра правительственной связи. Как ни странно, номер ему дали, однако там включился автоответчик: механический голос сообщил, что офис закрыт до девяти часов следующего утра.
Майкл проверил почту. Как всегда, множество новых писем, большинство связано с работой, одно от брата из Сиэтла: он собирался с семьей посетить Англию и спрашивал, не забыл ли Майкл, что в следующем году у их родителей золотая свадьба.
Пока он просматривал почту, пришло еще одно письмо. Напоминание о субботнем турнире по гольфу. Вот только гольфа ему сейчас не хватало!
Майкл снова внимательно перечитал историю болезни Теренса Гоуэла. Изучил направление от доктора Сундаралингама и анкету, которую предписывалось заполнять первичным пациентам – многие ее графы были пустыми. Он набрал указанный там номер телефона и услышал автоответчик: «Вы позвонили Теренсу Гоуэлу. Пожалуйста, оставьте после сигнала сообщение, и я с вами обязательно свяжусь».
Майкл отключился, вновь позвонил в справочное, назвал оператору адрес и попросил дать ему номер домашнего телефона. И услышал в ответ, что телефон по этому адресу не зарегистрирован.
Майкл повесил трубку, оперся локтями о стол и сжал виски. Выглянул в окно – на улице было темно. Двадцать пять минут одиннадцатого.
Он вновь заглянул в историю болезни. Противорадиационное убежище.
В нем закипала холодная ярость.
Противорадиационное убежище.
…какое-то подземное помещение под землей или склеп.
Противорадиационное убежище?
Майкл встал, прошелся по кабинету, потом вышел за дверь и принялся мерить шагами пустой коридор. Доктор Гоуэл завладел его мыслями.
Мститель крови? Допустим.
Но за что этот человек ему мстит?
Он еще раз посмотрел на часы. Половина одиннадцатого. До Челтнема не меньше полутора часов езды, ему приходилось несколько лет назад читать там лекцию.
Майкл вернулся в кабинет, внимательно изучил адрес. Квартира. Квартира с подвалом? Квартира с противорадиационным убежищем?
Все может быть.
Майкл закрыл историю болезни доктора Теренса Гоуэла, сунул ее в дипломат. Десять минут спустя он уже вел свой «вольво» по Южной кольцевой дороге в сторону шоссе М40 в направлении Оксфорда и Челтнема. Свет от фар встречных машин больно бил ему в глаза. Он дьявольски устал, а душный ночной воздух ничуть не освежал. Безумная затея. Нужно было позвонить Роубаку и поделиться с детективом своими соображениями, а потом отправиться домой и лечь спать. А он вместо этого сорвался не пойми куда.
Час спустя Майкл заехал на придорожную автозаправку, купил черствый бургер, пакетик с влажной картошкой фри и стакан кофе. Он сидел за столиком у окна и смотрел на серый призрак – свое собственное отражение в стекле. Волосы растрепаны. Даже через овальные очки в черепаховой оправе видны синяки под глазами.
Однако глаза призрака горели решимостью.
90
На заставке компьютера сменяли друг друга какие-то замысловатые геометрические фигуры, сложные фракталы, концентрические круги, звездные скопления. Саймон Роубак стоял в дверях оперативного штаба по делу Тины Маккей на втором этаже отделения полиции Хэмпстеда и смотрел на монитор. Несколько мелких гексаграмм собирались вокруг большой, центральной, сливались воедино, а потом вновь рассыпались.
«Закономерности», – подумал он. Если бы Саймон не пошел служить в полицию, он бы, скорее всего, стал математиком. Иногда он завидовал своей подруге Саре, которая преподавала в средней школе математику и физику и получала от работы интеллектуальное удовлетворение. В полиции, даже в уголовной, он почти не сталкивался с интеллектуальными вызовами. Почти всегда это была рутинная работа – смесь бумажной волокиты, наблюдательности, здравого смысла, интуиции и упорства.
Каждая маленькая часть фрактала – уменьшенная копия целого. Математика обладала изяществом. Как и сами фракталы, которые так нравились Саймону Роубаку. В полицейской работе редко присутствовало изящество. Эмоциональная нагрузка – да. Собираешь вопреки времени и бюджету улики, этакие крохотные кусочки пазла, а потом берешь молоток и вбиваешь их все на место, чтобы уложить в определенную версию.
До чего же он устал. Эх, хорошо бы сейчас отправиться домой, принять холодный душ, улечься в кровать рядом с Брайони, рассказать ей о минувшем дне, послушать, как прошел день у нее, а потом заняться с невестой любовью, уснуть в ее объятиях и завтра утром проснуться свежим и отдохнувшим.
Но вместо этого Саймон в половине одиннадцатого вечера вернулся в отделение, обливаясь потом, вошел в душное помещение оперативного штаба, рассчитывая, скорее всего безосновательно, сделать что-нибудь для двух женщин, которых никогда даже в глаза не видел, – Тины Маккей и Аманды Кэпстик. Саймон надеялся, что если, упаси господь, вдруг что-то случится с Брайони Доннели, его невестой, то какой-нибудь другой детектив из другого полицейского отделения тоже будет работать, чтобы ей помочь, забыв, как и он сам, о времени.
Помещение оперативного штаба выглядело так, словно бы его покинули в спешке. Все шесть компьютеров остались включенными, на столах лежали недописанные бумаги, из-под какой-то стопки торчал недоеденный шоколадный батончик «Марс». Один из ящиков шкафа был выдвинут до середины. Настоящий бедлам. Да уж, работы у них выше головы. Саймон не сомневался: никто из команды не ушел сегодня раньше десяти. Они тут все были трудяги. Неравнодушные ребята, стремившиеся изо всех сил помочь двум попавшим в беду незнакомым женщинам.
Несколько дней назад об исчезновении Тины Маккей объявили в телепрограмме «Crimewatch» на Би-би-си, и уже поступило несколько сотен звонков от зрителей, сообщавших о ее возможном местонахождении. После того как на следующей неделе расскажут и про Аманду Кэпстик, следует ожидать нового шквала звонков. Если только она сама не объявится раньше.
