— Нет, нет, конечно, нет! Я же не дура. — Она посмотрела на них. Эмоции переполняли ее. — Ну, что будем делать?
Ник колебался. Он взглянул на Тесc и, заметив румянец на ее щеках и радостный блеск в фиалковых глазах, медленно кивнул головой:
— Да, думаю.., стоит рискнуть, но ведь надо найти предлог для того, чтобы приехать в поместье, — мы ведь не можем просто так появиться и потребовать, чтобы нас впустили.
Тесc задумалась.
— А что, если я скажу, что забыла свою любимую брошь или колье? Что-нибудь, что принадлежало моей матери? Это будет недостаточно веской причиной? Никто из слуг не поставит под сомнение мои слова.
— Отлично! — воскликнула Атина. — Вполне веская причина, чтобы заглянуть в поместье.
Ник не испытывал такого же энтузиазма, однако и он наконец согласился, что лучшего повода не найти. Было решено, что Атина с помощью сквайра Фрэмптона убедится, что Эйвери в самом деле уехал в Йоркшир, а также, если это будет возможно, разузнает, сколько слуг находится в усадьбе.
Сдвинув брови. Ник впился в сестру жестким взглядом:
— Ты сможешь все это провернуть, не вызывая у него подозрений?
Атина скромно улыбнулась:
— Джон увлечен мною, ты же знаешь, и он верит всему, что я ему говорю. Я буду, насколько это возможно, придерживаться нашей версии. Скажу, что Тесc безумно жаждет вернуть брошь, которая принадлежала ее матери и которую она больше всего любит, и еще скажу, что она не хочет рисковать и встречаться с Эйвери. Он легко выяснит, когда Эйвери уедет и сколько слуг останется в доме.
Ник не видел в ее плане никаких изъянов, не мог он и придумать ничего лучшего, и все же… Отбросив смутное чувство тревоги, он согласился на это предприятие.
И если они и раньше проявляли нетерпение, то время от вторника до пятницы, когда должно было свершиться задуманное, для Тесc и Ника тянулось бесконечно. И когда в пятницу утром прискакала улыбающаяся Атина, они поняли, что Эйвери уехал.
Когда они остались втроем в библиотеке, Атина сняла перчатки и модную черную бархатную шляпу с полями. Грея руки перед огнем, она сообщила:
— Он уехал. Вчера днем. С ним отправился его камердинер, а дворецкого и большую часть прислуги он отправил в отпуск до первого января. Остались лишь несколько старых слуг. Только для того, чтобы следить за порядком в поместье до его возвращения.
Тесc, сверкая глазами, пылко произнесла:
— Значит, мы можем ехать. Сегодня мы должны осуществить наш план.
Атина медленно кивнула; Ник впервые заметил, что она стала странно покорной. Она решительно сжала губы, но от Ника не ускользнуло промелькнувшее в ее глазах выражение сожаления.
— Что случилось? — спокойно спросил он. — Ты передумала?
Атина глубоко вздохнула и обвела взглядом богато меблированную комнату, в которой они находились. Наконец посмотрела на брата. Глядя ему в глаза, она твердо сказала:
— Нет, я не передумала. Все идет, как задумано.
Атина не стала задерживаться. Пообещав вернуться к назначенному часу, то есть в два часа дня, она вскоре удалилась.
Тесc от волнения не находила себе места. Она то и дело теребила мужа:
— Это куда более волнующе, чем исследовать подвалы под домом привратника. Я никак не могу дождаться, чтобы выяснить, насколько правильны наши подозрения! — Потом ее возбуждение немного улеглось, и она тихо добавила:
— Я понимаю, что это будет ужасно и печально, но я рада, что буду с тобой, когда мы разузнаем, что же произошло с ними на самом деле — Отбросив мрачные мысли, она озорно улыбнулась:
— Не одному тебе пускаться в приключения!
Николаc казался замкнутым и отвечал невпопад, потом извинился и пошел к Лавджою, который был наверху, чтобы переговорить с ним. Плотно прикрыв за собой дверь. Ник без обиняков заявил:
— Наверное, я собираюсь совершить чертовскую глупость, старина! Вообще-то я так не считаю, иначе не стал бы рисковать Тесc, но я буду чувствовать себя намного лучше, если ты будешь знать, что я замышляю.
Лавджой пристально поглядел на него и отложил камзол, который чистил щеткой.
— Ну и что же вы задумали на сей раз? — спросил он.
Ник улыбнулся.
— Не знаю. Вроде никакой опасности быть не должно, и если бы я серьезно считал, что нам что-то угрожает, конечно, не взял бы с собой жену. По-моему, с годами я просто становлюсь осторожнее. — Он сунул руку во внутренний карман и вытащил дневник.
Вручив его Лавджою, он произнес:
— Сохрани его для меня. А если со мной что-нибудь случится, проследи, чтобы это передали в руки моей бабушке, и никому больше. Мы с женой и Атиной собираемся съездить в усадьбу Мандевиллов сегодня днем. — Лавджой удивленно вскинул брови. Ник поспешил успокоить его:
— О, не волнуйся — похоже, барон уехал. Мы собираемся разгадать тайну и планируем исследовать старые темницы под усадьбой. — Они посмотрели друг другу в глаза, и Ник добавил— Если я не вернусь, скажем, к семи часам вечера — не знаю, сколько времени это может у нас занять, — тогда возьми нескольких крепких ребят, отправляйся в усадьбу Мандевиллов и справься насчет нас. — Ник хитро улыбнулся. — Не важно, что тебе там ответят, не покидай этот проклятый дом без нас.
У Лавджоя был весьма обеспокоенный вид.
— Вы подозреваете ловушку?
Ник покачал головой.
— Не обязательно. Просто не исключаю и такой возможности. — Он ухмыльнулся.
— Вы можете отказаться . — тихо отозвался Лавджой.
Ник стиснул зубы.
— Нет. Я должен узнать правду.., кое о чем.
Оставив слугу в комнате. Ник подошел к одному из массивных шкафов красного дерева, которые стояли вдоль северной стены его спальни. Порывшись в шкафу, он нашел то, что искал, — небольшой пистолет, который можно было легко спрятать, и устрашающего вида кинжал. Ловким движением он вложил кинжал в сапог, где он был незаметен, но откуда его в любой момент можно было выхватить, а потом спрятал пистолет в карман камзола.
— Ну вот, — угрюмо сказал он, — на всякий случай я тоже кое-что припас.
Глава 27
Проходили часы, но чувство тревоги не покидало Ника. Он предпринял последнюю попытку разубедить Тесc сопровождать его в усадьбу Мандевиллов. Она молча выслушала его, а потом спокойно заявила:
— Неужели ты и вправду думаешь, что сможешь войти в поместье без меня? Или я позволю тебе поехать одному, особенно если ты волнуешься из-за Атины?
Ник озадаченно почесал затылок.
— Дело не в том, что я не доверяю ей, — раздраженно сказал он. — Просто такое ощущение, что все складывается слишком уж гладко. Мы только заикнулись, а у нее уже все устроилось. — Он уныло улыбнулся. — Не следует забывать, что последние несколько недель были единственным на моей памяти временем, которое мы с ней провели в мире. Я дюжину раз говорил себе, что она изменилась, а может, изменился я, но это все равно не слишком убедило меня. — Он вздохнул. — Впрочем, серьезных оснований для подозрений у меня нет — разве что допустить, что моя сестра желает моей — а также и твоей — погибели.
