Книга Последняя крепость - Юрий Никитин

Гесиона шла красиво и свободно, уже не иудейская девушка, аэллинка с прямой спиной и развернутыми плечами, что спокойно и с достоинствомвстречает мужские взгляды. Гибкая высокая шея горделиво держит голову сраспущенными волосами, вещь абсолютно недопустимая для иудейки, те должныходить с покрытыми волосами и робкими взглядами.

Химатион подчеркивал ее юную гибкую фигуру, Неархзалюбовался ее стройным станом и гордой походкой, но внизу со стороны дорогигромко и требовательно прозвучал сигнал трубы, Неарх в удивлении оглянулся.Громко и в такт топая ногами, по дороге идут, выбивая пыль из обуви, тридцатьзакованных в железо воинов. Литые шлемы с узкими прорезями для глаз выглядятмасками смерти, высокие гребни треплет ветерок, солнце блестит на панцирях, напоножах и на широких наплечных латах, и особенно ярко – на широких стальныхнаконечниках копий.

За отрядом четырнадцать рабов несут роскошные носилки, пологнебрежно отодвинут, Неарх успел увидеть грузного человека в белой тунике, лицообрюзглое, три жирных подбородка опускаются на грудь. Похоже, хозяин спит, арабы, зная это, старались нести носилки как можно аккуратнее. За носилками также заученно идет в ногу такой же точно отряд, тридцать прекрасно обученныхмакедонских солдат, которые, правда, даже не знают, в какой стороне этаМакедония, но всех наемников, будь они сирийцы, финикийцы, египтяне или ещекакие народы, привычно называют македонцами из-за их умения быстроперестраиваться в знаменитую македонскую фалангу.

Неарх смотрел вслед железной колонне, за спиной послышалсяскрип гравия. Не оборачиваясь, он уже знал, что подходит Гургис, старый мудрыйГургис, с которым в молодости так хорошо было вести торговые дела, а теперь, попрошествии многих лет, так же хорошо вести неспешные философские беседы в тениолив или под сенью роскошного платана.

Гургис сразу замедлил шаг, едва переступил границу междусветом и тенью, Неарх приветствовал его ленивым взмахом руки. Гургис подошел,тяжело отдуваясь, сбросил хитон и, оставшись по греческому обычаю нагим, судовольствием сел, прислонившись голой потной спиной к прохладной мраморнойколонне.

– Сумасшедший город, – сказал онраздраженно. – Сумасшедший народ!.. То ли от жары все озверели, готовыдруг другу глотки грызть, то ли они всегда такими были…

Неарх хмыкнул:

– Как и мы.

– Как и мы, – согласился Гургис. – Боги, даони все исходят желчью! И сами не могут сказать, что их бесит. Но готовывцепляться друг другу в глотки по любому поводу и без повода. Неужели и мы былитакими?

Неарх вздохнул:

– Еще какими. Стыдно вспомнить…

Он все еще провожал взглядом уходящих солдат, Гургис хотелпошутить насчет не той карьеры, которую выбрали, могли бы в солдаты, но увидел,как хмурится старый друг, поинтересовался:

– Кто это, вызвавший высокое внимание философа? Ондолжен гордиться…

Неарх ответил почти нехотя:

– Таркуд. Новый наместник Палестины.

Гургис махнул рукой.

– А что он тебе? Даже если один наместник не похож надругого, что просто невероятно, разве философа это должно трогать?

Неарх покачал головой:

– Не в том дело. Ты же знаешь, Антиоху позарез нужныденьги…

Гургис угрюмо промолчал. Сейчас оба вспоминают золотоевремя, когда правил Антиох III, отец нынешнего правителя Антиоха Эпифана.Антиох III абсолютно не вмешивался в жизнь Иудеи. Его наследник Селевк IV тожене вмешивался, но жизнь, как говорится, заставила: римляне нанесли поражениеАнтиоху и наложили за его царство тяжелую контрибуцию. Пришлось срочно добыватьденьги для уплаты, и Антиох III был убит, когда в Элимаиде грабил храм Бела.

Его сын, унаследовавший трон, обратил жадный взор на богатуюИудею, так разбогатевшую торговлею по всей его необъятной империи. Он попыталсязахватить сокровища Иерусалимского храма, увеличил подати, послал по странерыскать тысячи сборщиков налогов. И уже началось недовольство и даже первыестолкновения местного населения с властью. Не с эллинами, а с властью, чтоодинаково несправедлива как к эллинам, так и к иудеям.

Да, в самом деле было золотое время Александра Македонскогои его первых полководцев, унаследовавших его империю. С первых же его победначалась мощная и стремительная эллинизация Востока. Причем победитель вовсе нестремился силой навязать эллинизм: и без того греческое искусство, наука и весьобраз жизни жадно принимали покоренные народы, очарованные красотой идостижениями греческой науки.

Единственный народ, где местные лидеры призывали неподдаваться очарованию эллинской культуры, это были евреи, но и там почти всяверхушка очень быстро восприняла и гедонизм, и философию культа наслаждения,что пришли как-то незаметно вместе со строгой геометрией и новой теорией, чтоЗемля – шар, что ее радиус уже вычислен и является равным такому-то числу, Лунатоже шар, и до нее столько-то миллионов стадий…

Греческую философию еврейские верхи не только приняли, квеликому негодованию священников, но приняли с жадностью и великимудовольствием. Беспрерывно поглощали всю интеллектуальную пищу, что моглипредложить греки, а те уже могли предложить очень много, иудеи по примеругреков строили в своих городах гимназии, где учили иудейских юношей греческимнаукам, философии и прививали им греческий образ жизни.