– Забудь о том, кто я.
– Да, господин.
– Через три дня приходи за своей дочерью. А украшение, из-за которого случилось несчастье, спрячь так надежно, как только можешь. Или избавься от него.
– Как можно? Ведь это память о моем брате!
– Что ж, я сказал – ты услышал.
Больную девушку поместили в отдельной комнате в глубине дома, и начались обычные хлопоты. Ночь опустилась на землю, повсюду воцарились тишина и покой. И только Сехер так и не сомкнул глаз до самого утра.
За домом Тийна выращивала лук, лен и другие растения, применявшиеся в медицине. Ухаживать за грядками ей помогали двое слуг, почтительно называющих ее Прекрасная Ти. Выращивать целительные растения она научилась в храме. Изида, любимая дочь Ра, считалась большим знатоком лечения болезней. Богиня являлась больным, и они выздоравливали.
Пучки лука подносились умершим. Считалось, что он символизирует «белые зубы Тота». Тийна знала, что лук наиболее пышно растет и оказывается в самом соку при убывающей луне. Сейчас было как раз такое время.
День клонился к вечеру, но солнце все еще ярко светило. Она посмотрела на небо – «ладья, в которой Ра плывет с полудня до заката»… Усмехнулась. Было приятно смотреть на зеленые, сочные перья лука, обильно покрывающие грядку.
Густо разросшиеся тамариски и оливы надежно скрывали от посторонних глаз внутренний дворик. В тени их раскидистых ветвей Тийна установила решетку, под которой по вечерам любила разводить огонь и жарить рыбу с пряностями и солью. Корзинка с рыбой уже стояла, накрытая широкими зелеными листьями. Жрица Изиды присела на корточки и с удовольствием принялась разжигать огонь, подкладывая специальные кусочки дерева. Душистый дым щекотал ноздри, уютно поднимаясь вверх, к ажурной листве деревьев.
Тийна ложила в брюшко каждой жирной рыбины колечки лука, натирала ее изнутри и сверху специями и солью, и укладывала на решетку. Когда одна сторона как следует подрумянивалась, она переворачивала тушку, ворошила прутиком угли.
В безветреном воздухе далеко распространялся вкусный запах. Тийна подумала, что в храме ни за что не смогла бы насладиться такой трапезой. Жрецы были против соли, лука, и тем более, рыбы. Отчасти поэтому она согласилась покинуть храм. Свобода, так свобода! С наслаждением вдыхая чудесный аромат дыма и поджаривающейся рыбы, женщина прикрыла глаза…
Иногда по вечерам, на веранде дома, она играла на систре[48]или на арфе. Мелодии рождались сами собой; звуки то молили о чем-то, то вздыхали, то плакали…замирали и таяли… Откуда-то из неизмеримых глубин темного неба долетал свет оранжевой звезды, касаясь поющих струн в руках женщины, алебастровых украшений просторной веранды, плоской крыши дома…
Сехер тоже любил эти часы отдыха в сумерках, когда стрекот кузнечиков сливается с кваканьем лягушек, мохнатые ночные бабочки порхают в остывающем воздухе, когда лунный свет проливает на все вокруг свое странное очарование, а слова не нужны. Их внутренний диалог – мужчины и женщины – то, что их соединяло, было невыразимо… Можно рассказать, как летит птица, – но как передать словами ощущение полета?..
Когда они были вот так вместе – рядом, они становились неким особым существом, не такими, как в отдельности, каждый сам по себе. Как будто у них было только по одному крылу, и чтобы ощутить полет, им необходимо было соединиться…
Уже совсем стемнело, когда мужчины вошли в подъезд дома, где жил Альберт Михайлович. В подвале тоже оказалось темно. Мощный фонарь высвечивал обломки «дворянской» мебели, ткацкий станок, весь в паутине, поломанные самовары, угольные утюги, старые вешалки, какие-то огромные сундуки, пыль и запустение.
– Черт!..
Влад с грохотом на что-то наткнулся и не удержался на ногах. Оказалось, что он довольно удачно уселся в стопудовое кожаное кресло, с которого посыпались ветхие коробки, кукла без головы, и разный мелкий хлам.
– Я уж думал, ты сквозь землю провалился, как тот тип, которого ты упустил.
Сиуру стало смешно. Напряжение, возникшее невесть от чего, как только они спустились в подвал, разрядилось.
Они начали методично, пядь за пядью, исследовать пол, насколько позволяли наставленные повсюду вещи. Некоторые приходилось приподнимать, некоторые сдвигать. Благодаря тому, что Матвеич был в курсе дела, тишину особо не соблюдали. В конце концов, надо же расчистить место для товара. А то, что этого товара не окажется – так забрали. Своя рука владыка.
– Слушай, шеф, хорошо еще, что площадь маленькая! Я уже весь взмок. Не-е… Так мы ничего не найдем. Если бы здесь люк какой был, чтобы его открыть, кучу хлама переворотить надо. А ты сам видишь – эту рухлядь лет пятьсот никто не тревожил.
Откуда-то из глубины вдруг возник еле слышный утробный рык… Сиур вспомнил, как ему стало плохо на мгновение, когда он впервые вошел в подвал. Рык тем временем наполнился мелкой пульсирующей вибрацией – почти не заметной, почти неощутимой… Влад насторожился и приложил ухо к полу.
– Это метрополитен! Точно. Здесь не очень глубокая линия.
– Ты уверен?
Объяснение казалось слишком простым. Сиур уже понял, что все простое, стремительно и без предварительной подготовки, переходит в сложное. Во всяком случае, в последнее время происходило именно так.
– Конечно. После того, как мы выживание в подземных коммуникациях отрабатывали, я его ни с чем не спутаю. Паек на два дня выдали, и каждый сам по себе – как сможешь. Выбираться наружу в условленном месте в условленное время. Я потом месяц отмыться не мог. Все казалось, канализацией воняет. Ну, кошмар!
– А мне в прошлый раз нехорошо стало… Такое померещилось, – глюки, одним словом. – Сиур провел тыльной стороной ладони по лбу. – Даже сейчас пот выступил. Но ты прав, это действительно подземка. Черт! Что со мной происходит?
Вопрос в очередной раз остался без ответа.
Не обнаружив никаких отверстий в полу, они приступили к обследованию стен. Самый примитивный способ – простукивание, – ничего не дал.
– Стены, видать, старые, сделаны на совесть. Не картонные перегородки, как сейчас лепят: на первом этаже чихнул, на пятом штукатурка обсыпается.
– Ты, Влад, мастер тайники обнаруживать. Давай, нажимай на все подряд.
– Шутишь? Тут нажимать до второго пришествия.
Сиур посмотрел на светящийся циферблат часов, присвистнул.
– Не подвал, а «бермудский треугольник» какой-то! Не успели зайти, – а уже пять утра.
– Не может быть. – Влад посмотрел на свои часы. – Действительно. Мне показалось, мы тут не больше двух часов…
– Давай быстрее. Свети сюда, вдруг, щель какая-нибудь есть. Смотри внимательно на кладку.
