Он поиграл клавишами и совместил их. Когда Ангус убедился в их различии, лицо его стало белее мела.
— Что вы пытаетесь мне доказать, доктор? Что близнец, которого нашли в порту, не мертв? Что он заменил собой Ферсена?
Врач покачал головой и, больше не ходя вокруг да около, поведал ему о существовании третьего близнеца.
Мрачный взгляд Кристиана невольно обратился ко все еще обнимавшимся супругам.
Он колебался, не очень стремясь прерывать эти мгновения, но, услышав за спиной звуки шагов, резко обернулся.
Вошел другой Лукас Ферсен! Копия того, кого прижимала к себе Мари… Те же ореховые глаза, те же волосы, такая же двухдневная бородка, даже одежда, даже обувь!
Свихнуться можно!
Реакция пораженного шкипера задержалась на какую-то секунду.
Пистолет, оставленный Мари на десертном столике, был уже в левой руке второго Лукаса.
— Отойди от него, Мари! — крикнул Кристиан. — Это Аксель!
Неспособный определить, кто из этих двоих настоящий, шкипер решил, что настало время нарушить равенство.
Он подскочил к вошедшему и сильно ударил его, отчего тот выронил пистолет, ловко пойманный Мари, которая воспользовалась сумятицей, чтобы вырваться из объятий другого Лукаса.
Она наставила оружие на близнецов.
Ее нерешительный взгляд переходил с одного на другого и остановился на их левых руках. Ни у одного не было обручального кольца. Она искала какую-нибудь мелочь, которая могла бы выделить одного из них, когда они затеяли словесный поединок, чтобы убедить ее в обоснованности своей личности.
— Я влюбился в тебя, как только увидел в аббатстве Лендсена…
— Ты почти оглушила меня…
— Спроси его, что я сказал тебе той ночью, когда ты слишком много выпила в том отеле…
— «Вы упадете в мои объятия натощак и по собственному желанию…»
— Вспомни, как ты разъярилась, когда узнала от меня, что Кристиан тебя предал!
Шкипер, поближе подошедший к Мари, ухватился за протянутый ему шест:
— Что сказал мне Ферсен, когда я готовился отплыть вместе с Мари в Плимут?
Искра нерешительности промелькнула в ореховых глазах Лукаса, которого только что целовала Мари.
Торжествующе заблестели глаза другого, когда он воскликнул:
— Если Мари пострадает от вашей ошибки, я разыщу вас и на дне океана!
— Да, это он! — убежденно произнес Кристиан, показывая на сказавшего.
Нож выскочил из предплечья Акселя.
Украдкой сверкнуло лезвие, когда он ринулся на Лукаса.
Словно в карточном фокусе, — когда три карты так быстро перемешиваются, что никто уже и не знает, где королева, — все произошло так стремительно, что ни Мари, ни Кристиан не могли бы поклясться, что опознанный Лукас — тот, с которого они не спускали глаз.
К тому же нож попеременно оказывался то в одной руке, то в другой…
Они беспомощно смотрели, как близнецы схватились врукопашную, бились насмерть, опять путая карты.
Дуло пистолета Мари направлялось то на одного, то на другого.
Она не способна была рисковать, убить настоящего.
Близнецы катались по полу, переплетенные, неразделимые, обуянные одной ненавистью, одинаково разгоряченные.
И тут взгляд Мари уцепился за деталь, совсем незначительную. А если она ошиблась? Она прищурилась.
Кристиан вздрогнул, заметив, как напрягся ее палец на спусковом крючке.
Раздался выстрел.
Эхо его прокатилось по подземным галереям.
И один из двух Лукасов взвыл, раненный в левое плечо, потом потерял сознание.
Другой, тяжело дыша, тыльной стороной ладони быстро отбросил упавший нож и ощупал своего близнеца, проверяя, нет ли при нем другого оружия.
В правом кармане брюк было обручальное кольцо.
Лукас надел его на палец, когда его пригвоздил голос Мари:
— Почему ты отстранил меня от расследования в ту ночь в музее Ти-Керн?
Он повернул к ней озадаченное лицо. На него смотрело дуло пистолета, который она не опускала.
— Что? Но ведь, Мари…
— Отвечай!
Взгляд его взметнулся к потолку, будто ища там ожидаемое его объяснение.
— Я отстранил тебя потому, что ты мне очень мешала…
Дуло все еще было направлено на него. Он криво усмехнулся:
— И потому что дело это было мне не по душе…
Мари медленно вложила оружие в кобуру, напряженность спала. И Лукас оживился:
— Как ты узнала, что стрелять надо было в него?
Она показала на туфли Акселя, на их подметки.
В бороздках подошвенного орнамента были следы красной глины.
— Ты не покидал этого места после того погружения в озеро, и значит, на твоих туфлях не должно быть красной глины.
Лицо его приняло озабоченное выражение. Голос изменился:
— А если такая грязь была в галереях?
Она слегка повела плечом, и он предпочел не распространяться на эту тему.
Видеть ее здесь, перед собой было чудом… и мучением. Чудом, потому что он опять мог ощущать ее, мучение же доставляло ему присутствие ненавидимого близнеца и сцены, которые оно оживляло.
Он пожирал ее глазами, раздираемый противоречивыми чувствами, когда в поле его зрения попал профиль шкипера.
Лукас вымученно улыбнулся. То, что он собирался сделать, не доставляло ему удовольствия, но он был слишком лоялен, чтобы не сделать этого.
— Мне неприятно это говорить, но… Спасибо.
И он протянул руку. Поколебавшись, моряк пожал ее.
— А не удрать ли отсюда?
— Хорошая мысль!
Лукас направился было к медленно приходившему в себя Акселю, чтобы выпытать у него комбинацию, открывающую выход в озеро, но Кристиан предупредил его, что взрыв, несомненно, окончательно все разрушил.
Лукас помрачнел.
— Тогда выхода нет. Я обследовал все галереи. Это настоящий лабиринт, в котором не хватает только Минотавра для полноты картины.
Видя, что Кристиан идет к застекленной шлюзовой камере, Лукас не мог помешать себе закатить кверху глаза.
— Я часами пытался ее открыть, а Аксель — годами. Но если ты полагаешь, что сможешь, то не особенно…
Восклицание Мари не дало ему договорить.
Быстро обернувшись, он увидел, что Мари бросилась к Акселю, который, воспользовавшись их невниманием, дополз до канапе и достал маленькую черную коробочку, должно быть, приклеенную под ним.
