Из бронетранспортеров начали выбираться оставшиеся в живых боснийцы, обожженные, дрожащие от страха. Им приказали выйти на дорогу и сесть, держа руки поднятыми, по-прежнему над головой. Их окружили вооруженные СТГ-44 десантники.
Вилли отшвырнул в сторону двадцатикилограммовое устройство, в котором все равно почти закончилось горючее, и подошел к Карлу.
– Ну, – сказал он, – вряд ли речь шла о бое такого рода, но мы все равно одержали победу.
– Интересное развитие событий, не находишь?
– Кстати, это был отличный выстрел.
– Да, на этот раз у меня получилось лучше. И что теперь? Ты уже что-нибудь придумал?
– Нет, у меня и без того дел было по горло.
– Понимаю, что в это трудно поверить, но на самом деле у меня есть одна мысль, – объявил Карл.
– Ты не перестаешь меня поражать.
– Как я вижу, у нас в распоряжении есть два практически целых бронетранспортера.
– Набитых трупами. От которых, впрочем, легко избавиться.
– Еще я вижу, что если мы разденем наших пленных, а их человек пятнадцать-двадцать, то эсэсовских маскхалатов и касок хватит на всех.
– Да, хватит. Кажется, я начинаю догадываться, к чему ты клонишь.
– И еще у нас есть Белая Ведьма, наш билет на борт «Фокке-вульфа-290», который уже ждет на взлетно-посадочной полосе в Ужгороде.
– Да.
– Давай переоденемся в эсэсовские мундиры, – продолжал Карл. – А самих эсэсовцев отпустим, голые они нам ничем не навредят. Пусть уходят в горы туда, куда им заблагорассудится. А мы заберем женщину. Взорвем Джинджер. В конце концов, именно в этом состоит наша боевая задача. Затем приедем на аэродром в Ужгороде. И сядем в самолет.
– Пока что мне нравится, – согласился Вилли.
– Ну а потом полетим… туда, где нас не расстреляют, что непременно произойдет, если мы полетим в Берлин.
– У «Кондора» большая дальность полета. Можно будет лететь на маленькой высоте, чтобы нас не засекли локаторы. Не сомневаюсь, наши пистолеты убедят летчиков оказать нам всяческое содействие. В конце концов они от этого только выиграют, при условии, что мы найдем подходящий аэродром для посадки.
– Я готов выслушать любые предложения.
– Отправляться за решетку у меня также нет ни малейшего желания, – продолжал Вилли. – Насколько я понимаю, заключенных держат в тюрьме взаперти.
– Что ж, – сказал Карл, – в таком случае Москва исключается. Там русские. Рим тоже исключается. Там американцы. И Александрия. Там англичане.
– Гм, – задумчиво произнес Вилли.
Карл прыгнул в окоп. Белая Ведьма сидела в углу. Теперь ее уже никто не охранял. Она подняла взгляд на Карла.
Ее распущенные волосы ниспадали на плечи, золотистые, пышные. Голубые глаза были широко раскрыты. В них не было ни капли страха – только апатия. Поверх белой блузки Петрова надела грубое крестьянское платье, повязав на изящной шее яркий платок. На все это Карл до сих пор не обращал внимания.
– Еще одну сигарету не желаешь? – спросил он.
– Не откажусь. Кстати, что это была за стрельба?
Карл протянул ей сигарету, дал прикурить, затем закурил сам.
– Это были ребята из полицейского батальона, приданного 13-й горной дивизии СС «Ятаган» – насколько я понимаю, это какой-то восточный меч.
– Кривой, да?
– Точно. Думаю, выглядит он устрашающе, но толку от него мало. Должно быть, для восточных народов это просто символ.
– Поскольку ты жив и сверкающих молний я не вижу, можно предположить, что вы вступили в перестрелку с эсэсовцами.
– Наверное, ты права.
– Странно, на сумасшедшего ты не похож. Но после того как вы перестреляли своих, похоже, мы оба умрем.
– Не совсем, – возразил Карл. – Пожалуй, я не соглашусь и с твоим замечанием насчет того, что мы «перестреляли своих».
Но что гораздо важнее, у меня есть план. Весьма неплохой, несмотря на то что он пришел мне в голову, а обычно все мои планы бывают просто ужасными. Похоже, ты для нас – билет на борт отличного самолета, а мне бы не хотелось, чтобы отличный самолет пропадал даром.
Он рассказал то, что замыслил.
– Очень рискованная затея.
– Согласен. Но это лучше, чем оказаться в застенках гестапо.
– Ты прав. Но давай вернемся к действительности. Это не кино. Мы не сможем просто взять и улететь.
– Вообще-то сможем.
– И куда же?
– Думаю, можно попробовать улететь в… Швейцарию. Там делают замечательный сыр.
Глава 59
Штат Айдахо
Неподалеку от Каскейда
Наши дни
– В Швейцарию? – изумленно переспросил Свэггер.
– Именно так они и поступили. Они угнали немецкий самолет и приземлились в Берне. Все вместе. Подразделение было небольшим – парашютисты-диверсанты, насколько я понимаю. Они были сыты нацизмом по горло. Забрав Милу, десантники улетели в Швейцарию. Все это придумал их командир.
– Господи Иисусе! – пробормотал Боб, стоя в одиночестве посреди пустынной прерии, словно киношный ковбой.
– И это еще не все. Главная новость впереди, и какая это новость! Офицер-парашютист женился на Миле. Его звали Карл фон Дреле, аристократ, потомственный военный, герой, судя по фотографиям, сногсшибательный красавец. Он чем-то похож на Эррола Флинна. Швейцарцы интернировали их до конца войны.
Когда их освободили, они решили, что, раз Европа так настойчиво стремилась их убить, лучше будет перебраться в какие-нибудь теплые солнечные края, и эмигрировали в Австралию.
– Так вот почему ты в Австралии!
– Сын Милы Пол позвонил мне из Сиднея. Все, что он рассказал, совпало с тем, что было нам известно. Я вылетела в Австралию, прожила неделю в семье Пола, изучая документы, рассматривая фотографии. У Милы и Карла было четверо сыновей и дочь. Дочь, кстати, в семидесятых стала большой звездой в теннисе. И вот теперь ее внучка также добилась первых успехов.
– Ну а что сталось с Милой? – спросил Свэггер. Он поймал себя на том, что ему было страшно задать этот вопрос. У него стиснуло грудь.
– Она умерла в возрасте восьмидесяти четырех лет, через несколько недель после смерти Карла, в окружении детей и внуков. Мила была профессором математики в университете Нового Южного Уэльса и, если верить некрологу, пользовалась любовью студентов и коллег-преподавателей. Все считали ее немкой; никто не подозревал о том, что она из России.
– И это удар в солнечное сплетение… – пробормотал Свэггер.
Помимо воли он представил себе жизнь Милы – такую, какую она заслужила по праву: Мила со своими малышами, Мила готовит ужин, Мила идет на работу. Мила живет полноценной жизнью, любящая и любимая.
