Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 141
В общем, как со мной это бывает в критические моменты, я заметался. Мысленно заметался — со стороны незаметно. У меня в голове проносились то образ шприца с героином, то дергающийся в конвульсиях Валера — бледный и некрасивый. То Ирина… Мне стало страшно.
Катя заметила мою внутреннюю панику. Как, интересно? Никогда ведь не замечал никто. Хотя что стоит разглядеть внутреннюю панику человеку, который видит духов на ветках деревьев? Она взяла меня за локоть и отвела в сторону.
— Что такое? — спокойно спросила она.
— У Валеры первая стадия шока. Это очень плохо.
— Умрет?
— Если не сделать полную анестезию, то скорее всего до больницы не довезем. Кислородное голодание внутренних органов, судя по пульсу, уже началось.
— Ты хочешь героин не Ирине, а ему?
— Нет… Черт! Я его едва знаю, а с Ириной мы огонь и воду прошли. Но не могу позволить погибнуть парню по нашей вине.
— Погоди…
— Что вы там шепчетесь? — Валера встал на ноги и шагнул к нам, не сгибая дрожащих коленей. — Что, хреново со мной, да? Да не молчите!
— Да, — выдавил я из себя. — У тебя шок.
— Э, блин… Вообще-то я сегодня не рассчитывал в ящик сыграть. Что вы там говорили про герыч? У вас есть, что ли? Так колите!
— Эта дурь для спасения другого человека, — ляпнул я.
— Да? Серьезно? — Валера сделал еще шаг, но пошатнулся. — Для другого, говоришь? Вы вперлись ко мне в машину, из-за вас меня подстрелили, а герыч для кого-то другого? Блин, я не хочу умирать!
Его голос дрогнул, и я понял, что ничего меня не остановит от того, чтобы отдать эту дозу ему. Еще неизвестно, поможет ли героин Ирине. В конце концов, это только теория, голая теория Кати. Хочется верить, что если усыпить погибшего во сне человека, то он вернется в сферу взаимодействия и можно вытащить его оттуда живым. Но, скорее всего, это чушь. Вернуться ведь можно только в тело! А если оно растерзано? Валера же может умереть прямо у нас на глазах, причем по нашей же вине. Вот и весь принцип выбора. Я подумал, как бы оценили мой выбор Цуцык, Андрей, Макс… Как предательство, скорее всего. Но для них Искорка уже безвозвратно мертва. И решение принимать мне, только мне, и никому больше. Точнее, нам с Катей. Я постепенно учился думать во множественном числе.
— Давай шприц! — обратился я к девушке.
— Да какой шприц?! Там же порошок, его еще развести надо. Вода нужна, столовая ложка, зажигалка…
— Зажигалка у меня есть… — рефлекторно ответил я.
Валера прислонился спиной к машине и расхохотался. Затем зажмурился, сжал кулак здоровой руки, и я увидел проступившие из-под его век слезы.
— Ложка… — прошептал он. — Кто мог подумать, что моя жизнь будет зависеть от того, есть ли в машине столовая ложка?
Я оцепенел. В бою такого со мной не случалось ни разу, а тут нервы сдали. И вдруг Катя подскочила к Валере и выдала совершенно неожиданную фразу:
— А ты не врал про азотный форсаж?
— Что? — парень выпучил глаза. — Сдурели совсем? Не врал, вон баллон в багажнике. Но если вы думаете, что с его помощью быстренько довезете меня до больницы, то ни фига не получится. Только мотор угробите.
— Саша! — Катя повернулась ко мне. — Ну и дураки же мы! У нас же такой наркоз, а мы мозги друг другу парим!
— Какой наркоз? — осторожно спросил я.
— А какой газ смешивали с топливом в фильме «Форсаж»?
— Закись азота… — шепнул я, догадавшись. — Это ведь газ для наркоза!
— Вот именно! Лезь в багажник!
Я вырвал ключи из замка зажигания и распахнул крышку багажника. Там, в углу, притаился серый невзрачный баллон с желтой надписью «Закись азота». И внизу маленькими черными буквами: «медицинская». Я проверил, закрыты ли вентили, после чего с мясом повыдирал все трубки. Большинство из них, как мне показалось, были только для внушительности конструкции, а одна толстая резиновая от штуцера — рабочая.
— Ложись на сиденье! — приказал я Валере.
— Только не отравите! — взмолился он.
Но улегся. Я выдрал баллон с креплений, забросил в машину и без всяких хитростей сунул парню шланг в рот.
— Нос ему закрой! — попросил я Катю.
Она перегнулась через спинку сиденья и зажала Валере нос пальцами, как прищепкой. Я провернул вентиль и услышал шипение. Валера тут же закашлялся, я чуть убавил напор, не имея ни малейшего понятия о дозе, которая не является смертельной для этого газа. А ведь анестезиология — тонкая наука. Но нам было не до тонкостей, черт возьми! Приходилось рисковать.
Минуты через полторы Валера вырубился, пульс у него стал гораздо медленнее и спокойнее, а кожа утратила смертельную бледность. До здорового цвета было ей еще далеко, но шок мы сбили на начальной стадии. Теперь в больницу. Это уж как выпить дать.
Я закидывал баллон обратно в багажник, когда услышал позади себя едва слышное урчание мощного и хорошо отлаженного мотора, а потом вкрадчивый шелест шин. Сразу понял, что это Веник с бойцами. Медленно обернулся, но вместо красной машины увидел навороченный до предела «Ламборджини» черного цвета. Стекла тоже лишь с легким намеком на прозрачность — черные. Раздалось завораживающее шипение, водительская дверца изящно поднялась вверх, похожая на крыло стальной птицы, и на асфальт ступила нога, затянутая в черную кожу узких брюк.
Пристрастие к кожаным штанам было лишь у одного моего знакомого. Конечно, я не очень ожидал его увидеть здесь и сейчас, но, когда водитель, потягиваясь и улыбаясь, полностью выбрался из машины, я узнал Кирилла.
— Ну что, дорогой? — сощурился он в мою сторону. — Тебе в спасатели надо было идти, а не в снайперы.
— Да я уже и не снайпер, — спокойно ответил я, хотя, если бы у меня на теле была шерсть, как у собаки, она бы точно встала дыбом.
Катя подошла поближе, ощутив исходящие от меня эмоции.
— Девушку можно попросить оставить нас наедине? — слащаво спросил Кирилл.
— А ты что, педик? — с усмешкой спросила девушка. — Если так, то отвали, это мой парень.
— Это Кирилл, — не оборачиваясь, сказал я ей.
— Да я его знаю прекрасно, — успокоила меня Катя. — Как-никак на одной студии занимались ударным капиталистическим трудом.
— Однако при всей информированности твоей милой спутницы я бы великодушно попросил ее дать нам возможность поговорить с глазу на глаз. Мне бы хотелось обсудить…
— Перетопчешься, — отрезала Катя.
Кирилл озадаченно замолчал. Меньше секунды его лицо оставалось неподвижным, затем снова лучезарная улыбка. Но за эту долю секунды я понял, что с подачи Кати счет теперь один — ноль в нашу пользу. Кирилл не привык к такому обращению, точнее, привык реагировать на него просто и ясно — едким словом, жестом охраннику или нанятым киллером. В данной ситуации не годилось ни одно, ни другое, ни третье. У него, возможно, впервые за очень долгое время не оказалось рычага воздействия на человека. И это его не то чтобы испугало, но озадачило несомненно. Катя отступать не собиралась, а поговорить со мной ему зачем-то было необходимо. И он сдался.
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 141
