Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
– Что?
– Что у нас полное превосходство. Не только в войсках, дурак. В уме! Мы умнее. Мы познали природу человека. Мы знаем, насколько он трус и подлец... но вдруг мне до щема захотелось, чтобы у меня были вот такие тупые, но честные друзья... чтоб за меня стояли, и имя за моей спиной защищали, а не так, как у нас принято – в грязь, в дерьмо, да еще и сверху полить тем же...
Я сказал насмешливо:
– Это тебя коснулась благодать Господня!
Насмешка прозвучала коряво, словно я насмехался над самим собой. Он поморщился.
– Я ж говорю, дурак. Да как тебе понять, если я сам не понимаю, а я поумнее тебя, благородного дурня. Какой к дьяволу Бог, я твоего Бога презираю и не принимаю! Это что-то внутри меня... О, каким огнем жжет внутренности! Я думал, что я стойкий, а я сейчас буду визжать от боли, как недорезанная свинья. Убирайся, гад. Бери моего коня, он все еще хорош... если не сгорел, и убирайся.
Я поднялся, взглянул снова на небо, на умирающего.
– Может быть, кому-то передать что-нибудь?
– У меня никого нет... достойного. Да убирайся же, гад! Я не хочу, чтобы ты видел...
Я отвернулся, конь перестал хрипеть, с великим трудом поднял голову. Глаза его были замученные, печальные, но все понимающие. Я с трудом взобрался в седло. От куста донеслись стоны. Я украдкой оглянулся. Наемник скрючился, лицо белое, все еще пытался удержать рвущийся из него крик боли.
– Господи, – взмолился я. – Если ты в самом деле есть... а сейчас мне хочется, чтобы ты был, то прими его душу! Он грешник, великий грешник, но в последний миг он стал другим!.. И не слушай ты его, что он тебя не принимает! Зато ты прими его, прими...
Конь нес меня через чащу. Я то и дело терял сознание, а когда наконец очнулся, вокруг чернота, конь стоит, повесив голову, а меня трясет от холода. Но вокруг меня что-то происходило, я видел желтые глаза. Потом послышалось рычание, на грудь бросился крупный зверь. Я вдохнул его шерсти, закашлялся, в висках взорвалась боль, я рухнул во тьму.
На этот раз я возвращался в сознание очень долго. Тела не чувствовал, вместо него огромная бесформенная глыба, распухшая, с изломанными костями. Пахнет железом, горящим углем. На миг почудилось, что я снова в пыточной, затем издали донеслись частые удары молотков. Так стучат в кузнице, вот удар мастера, у него легкий молоток, а вот тяжелые удары подмастерьев, у них пока только сила, умение придет потом, не скоро, если придет вообще...
Послышались шаги. Я не мог повернуть голову, но голоса расслышал отчетливо. Один, низкий и гулкий, словно шел из самого брюха, прогудел недовольно:
– Он же почти труп... И охота тебе возиться?
Второй голос ответил, настолько низкий, что я представил, как он выходит вообще из сапог говорящего:
– Зато посмотри, какие руки! И ноги. И спина широченная. Знаешь, сколько руды сможет таскать за один раз?
– Если захочет...
– А куда денется?
– Как заставишь?
– Ты ж видишь, это из рыцарей. А они слово держат.
– Какой же он рыцарь?
– Ну и что, если без доспехов? С такой статью все равно становятся рыцарями. Главное – поймать на слове, понял?
Первый голос ответил искренне:
– Не, не понял.
– Эх... Так и ходить тебе в подмастерьях еще лет сто, пока не поумнеешь.
Я все-таки заставил себя повернуть голову. В шее стрельнуло, виски пронзило болью, потек жар, словно плавились мозги. Инсульт, что ли, подумал я вяло, да и с глазами что-то творится... с пропорциями.
Рука протереть глаза не поднялась, но поморгать сумел, хотя даже это простое движение наполнило болью. Я лежу на каменном топчане, подо мной пара толстых шкур, а в двух шагах пара гномов, каждый поперек себя толще, рассматривают меня один с надеждой, другой со скептицизмом.
– Привет, ребята... – прошептал я. – Вы вовремя... Я вам обязан.
Один толкнул другого:
– Видишь?
Второй гном скептически поджал толстые губы.
– Ну и что?.. Чувство благодарности – всего лишь чувство, а не руда.
– Наш Атарк говорит, что...
– Да брось ты про Атарка, – сказал второй гном зло. – Не так уж он и мудр. Хитер – да, но мудрость с ним и рядом не лежала. Ладно, дело твое. Если думаешь заполучить человека в рабство, пробуй. Но, скажу тебе, это гнилое дело. Люди – вероломные существа. Если это рыцарь, то откажется и гордо умрет от своих ран. Если простолюдин, то согласится, а потом сбежит, чтобы остаться жить и плодить таких же вероломных и подлых людишек.
Первый гном, явно поколебленный, повернулся ко мне.
– Человек, – сказал он, – ты сильно ранен. Изранен, да? Я могу позвать наших лекарей, они умеют многое... Но чем ты заплатишь?
Я ответил слабым голосом:
– Чем скажешь. Жизнь – самое ценное. Сколько бы ни заплатил... и чем бы ни заплатил... все равно в долгу.
Он кивнул, победоносно посмотрел на приятеля. Тот заворчал, посмотрел на меня с озлоблением.
– Кто ты? – спросил первый гном.
– Человек, – прошептал я. – Мы везли очень ценные доспехи...
– Доспехи? Ценные?
– Да, – ответил я. Увидев, как блеснули глаза гнома, добавил: – Они из простой бронзы! Ковали простые кузнецы, не очень умелые. Но доспехи носил человек, память о котором нам очень дорога.
Гном помолчал, лицо перекривилось в брезгливой гримасе.
– Я сталкивался с такой дурью у людей, но ее понять невозможно. Вещь ценна сама по себе, а не потому, что ее потрогал великий король или самая красивая в мире женщина. И что ты готов заплатить?
Перед мысленным взором встали сожженная земля, обгорелые трупы, горящие дома и посевы, вырубленные сады... И как наяву вдруг увидел отчаянные глаза принцессы. Она смотрела молча, но в ее глазах я видел мольбу. Мольбу и страстное желание, чтобы доспехи святого Георгия оказались в Зорре, спасли ее королевство.
– Все, что у меня есть, – ответил я. – Все, что смогу добыть своим мечом или своей волей.
Гном буркнул:
– Ото! Видно, кто-то очень сильно в этом нуждается. Пожалуй, это стоит принять... Ты соглашаешься на добровольное рабство! На рабство всю свою жизнь, а если я погибну, то останешься в рабстве моей семьи. А если даже исчезнет и семья, то у меня много родни, далекой и близкой. Ты согласен?
Я сказал охрипшим голосом:
– Да. И пусть весь мир будет свидетелем.
Он потер ладони, осмотрел меня с головы до ног, взгляд у него был взглядом собственника крупного рогатого скота. Из-за его спины вышли двое, такие же широкие, могучие, настоящие дети земли. Я видел, как поблескивают глаза из-под тяжелых бровей, самих глаз почти не видать, но искорки, как от слюды; потом один прогудел тяжелым голосом, напомнившим мне рев Бернарда:
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
