Матильда сидела молча, забыв про обед, погруженная в свои невеселые мысли. Она вдруг посмотрела на них обоих со стороны и осознала комизм ситуации. Зачем этому молодому красавцу нужна пожилая некрасивая женщина с причудами?..
– Молли? Тебе плохо?
Она вздрогнула от неожиданности, услышав озабоченный голос Фина, и усилием воли выдавила улыбку на помертвевшем лице.
– Просто немного болит голова, – пробормотала она в панике и покраснела. – Я в порядке, не волнуйся.
Фин долго рассматривал ее, пока она нервно теребила салфетку.
– Знаешь, тебе тоже не стоит обращать внимания на сплетни, – твердо сказал он. – Прожила бы в Тасмании с мое, и ты бы плевала на все это с высокой колокольни!
– Я и забыла, что ты из Тасмании, – сказала Матильда с улыбкой, хотя ей больше хотелось плакать сейчас. – Я привыкла к тебе так, как будто ты всегда здесь жил. Ты кажешься уроженцем этих мест.
Фин отодвинул кресло и скрестил ноги, закуривая трубку.
– Я никогда по-настоящему не рассказывал тебе о себе, правда? – тихо сказал он. – Мы всегда говорили о делах, о фермах, но не о том, что привело нас в эти места.
– Ты знаешь обо мне почти все, Фин, – спокойно ответила она. – Но мне бы хотелось услышать твою историю.
Фин вытряхнул трубку в пепельницу, убрал ее в карман и помолчал, глядя на выгон, где паслись лошади.
– Мать с отцом в конце концов купили участок земли в центре Тасмании. Ферма называлась Мианда. Она расположена на широкой равнине, окруженной горами. Зимой там очень холодно, а летом очень жарко. Мы разводили лошадей. Сколько я себя помню там, у нас всегда были лошади. Именно поэтому, когда война закончилась, а правительство дало такой шанс, я купил Вилгу.
– А почему ты не вернулся в Тасманию, на старое место? – спросила Матильда, заметив какую-то тень в его глазах.
– После смерти отца мы несколько лет хозяйничали вдвоем с матерью. Но она тоже умерла. Затем началась война, меня призвали на фронт, поэтому я продал Мианду и положил деньги в банк до своего возвращения. Без матери в том месте мне делать нечего. Там все стало другим.
– Знаю, как это бывает, – тяжело вздохнула Матильда. – Прости, если натолкнула тебя на тяжелые воспоминания.
– Не волнуйся, Молли, – пожал он плечами. – Отец был тем еще негодяем, нам с матерью стало намного легче жить без него. Но мать… С ней было все по-другому.
Матильда наблюдала за противоречивыми эмоциями, которые сменялись на его лице. Фин редко заговаривал о своем прошлом, но сегодня явно хотел чем-то с ней поделиться. Чем-то таким, что мучило и расстраивало его.
– Ты, наверное, подумала, что стыдно так говорить о своем отце, но, видишь ли… Мне с самого раннего детства казалось, что он ненавидел меня. Я был его единственным сыном и всегда старался угодить ему, чтобы заслужить похвалу. Но он, сколько я себя помню, никогда не обращал на меня ни малейшего внимания, как будто меня вообще не было рядом. Только мать всегда поддерживала меня и вырастила человеком, которого ты теперь видишь перед собой!..
Они долго сидели, погруженные в молчание. Матильде вдруг вспомнился Мервин. Их отцам, видимо, есть за что ответить перед богом. Чудо, что они с Фином вообще смогли выжить.
– Только спустя много лет после смерти отца я узнал, почему он так ненавидел и презирал меня, – продолжил Фин. – Понимаешь, я не был его сыном вообще. Умирая на моих руках, мать призналась, что они усыновили меня сразу после моего рождения. Но это никогда не влияло на наши отношения с ней. Она очень меня любила и была мне родной матерью всю жизнь.
– А что тебе известно о твоих настоящих родителях? Ты никогда не интересовался этим?
– Зачем? Моя мать была прекрасной женщиной, и мне, кроме нее, никто не нужен. После ее смерти я даже хотел стать священником. Мать была ревностной католичкой, и это было то, о чем она всегда мечтала для меня. Но я слишком люблю свободу, землю и лошадей. Думаю, эта моя работа богу больше по душе, чем если бы я был сейчас никудышным священником, – усмехнулся он. – Мне бы не хотелось обманывать бога.
Лицо Фина озарила такая ясная улыбка, что Матильда поняла: эту его сторону она совсем не знает. Ей стало не по себе.
– Религия не для меня, – осторожно сказала она. – Слишком много страшных вещей происходило со мной в этом мире, чтобы я могла поверить в милосердного, любящего, справедливого бога.
Фин долго молчал, потом тяжело вздохнул.
– Могу тебя понять. Война тоже на многое мне раскрыла глаза. Моя вера время от времени подвергалась жестоким испытаниям. Трудно верить в бога, когда рядом все горит от бомбежек и умирают твои близкие друзья. – Он опять взялся за трубку. – Но моя вера выстояла и стала частью меня. Очень глубокой частью. Я не собираюсь защищать религию и обращать тебя в свою веру, Молли. Я просто пытаюсь жить так, как считаю лучшим для себя. – Он смущенно улыбнулся. – Не понимаю, зачем я тебе все это рассказал. Ты можешь решить, что я какой-то религиозный зануда и ханжа. Прости.
Матильда перегнулась через стол и дотронулась до его руки.
– Спасибо за доверие, Фин, и за то, что поделился со мной своими чувствами, – мягко сказала она.
Он нежно взял ее за руку и стал перебирать ее пальцы.
– С тобой легко разговаривать, Молли. Мне почему-то кажется, что ты все способна понять.
Она с трудом сглотнула и удержалась, чтобы не поправить черные завитки, упавшие ему на лоб. Ей хотелось обнять его покрепче и не отпускать до тех пор, пока последние тени не исчезнут из его глаз. Война причинила ему много страданий, но он выстоял, и она жалела, что не может поверить в бога, как он.
Затем Матильда очнулась и страшно разозлилась на себя. «Что я делаю?! – в панике подумала она. – Держи себя в руках, наверное, совсем из ума выжила!»
Матильда поспешно собрала тарелки, швырнула их в раковину и включила радио.
– Тебе не стоит хоронить себя заживо в Вилге, Фин, – громко сказала она. – Здесь идет весьма интенсивная общественная жизнь, и тебе давно пора немного развеяться.
Красивая мелодия вальса Штрауса послышалась сквозь треск. Матильда настроила приемник и прибавила громкость. Музыка сразу заполнила пространство между ними, и молчание стало не таким напряженным.
– А почему ты сама никогда не ездишь на танцы и вечеринки? И вообще, – спросил Фин, – как получилось, что ты не вышла замуж?
– Я была слишком занята, – коротко ответила Матильда. – К тому же мне совсем не нужен мужчина, чтобы чувствовать себя счастливой.
Фин стоял совсем близко за ее спиной. Крепко обхватив ее за плечи сильными, теплыми руками, он развернул ее к себе, вглядываясь в лицо.
– Откуда в тебе столько боли, Молли? Кто так сильно обидел тебя, что ты заперлась тут от всех в одиночестве?
