«Пусть он хоть позвонит, – молилась Александра. А потом: – Пусть он вернется».
В своей квартире на 11-й улице Даниэль как мог пытался помочь Андреасу.
– Почему ты не хочешь ей позвонить? Ты ведь ее любишь… Да, ты совершил ошибку, очень скверную, но вполне обычную… и ее никак нельзя назвать непоправимой.
Мрачный, подавленный Андреас продолжал молча почесывать Кота за ушами.
– Ничего не выйдет, Дэн. Теперь уже ничего не выйдет.
Даниэль в бессильной досаде уставился на друга.
– Что с тобой, Андреас? Что это, новый способ самоуничтожения? Ты с ума сошел!
– Вот тут ты попал в самую точку, – вздохнул Андреас.
– Нет, ты не сошел с ума, ты просто притворяешься. – Даниэль сжал его плечо. – Сделай одолжение нам всем и возвращайся домой.
– Нет смысла, – упрямо покачал головой Андреас. – Все кончено, Дэн.
На пятый день он позвонил домой.
– Прости, – проговорил он глухо.
– Это ты? – воскликнула она. – Я с ума схожу от беспокойства.
– Я был у Дэна.
– Я так и подумала, но все равно волновалась. Андреас?
– Да.
– Возвращайся домой.
– Я не могу. – Он выждал секунду. – Я хочу, чтобы ты оформила развод, Али.
– Что?! Нет, Андреас, нет!
– Поверь мне, так будет лучше.
Александра стиснула свободную руку в кулак.
– Я тебе не верю. – Ей хотелось наорать на него, но Бобби спала за стеной, и это ее удержало. Она почувствовала себя как боксер, оглушенный и отброшенный на канаты. – Ты не можешь говорить всерьез. Подумай как следует.
– Я только об этом и думаю. – Его голос звучал все так же глухо и безучастно.
– Возвращайся домой. Давай по крайней мере вместе все обсудим. – Отчаяние прорвалось в ее голосе. – Двенадцать лет! У нас есть ребенок! Мы любим друг друга!
– Я знаю, – сказал он.
В первый раз с начала разговора она почувствовала трещинку в его броне.
– Ну тогда я тебя очень, очень, очень прошу – возвращайся домой!
Но трещина вновь сомкнулась.
– Я хочу, чтобы ты подала на развод, Али.
– Нет, – ответила она, – ни за что. Я отказываюсь своими руками разводить костер подо всем, что мне дорого в этой жизни.
– Тогда я сделаю это сам.
Все произошло очень быстро. Впоследствии им обоим пришло в голову, что все случилось как бы само собой, без их участия. Они были главными героями представления, однако основную партию спел хор. С той самой минуты, как за дело взялись адвокаты, брак был обречен. Александра отправилась на первую встречу со своим адвокатом в робкой надежде уцепиться за ниточку и как-то распутать завязавшуюся неразбериху, но ниточка порвалась у нее в руках, а потом и весь клубок вспыхнул, подожженный солидной золотой адвокатской зажигалкой от Дюпона, загорелся и превратился в кучку пепла.
– Полагаю, мы понимаем друг друга, – сказал он. – Мы потребуем все.
– Нет, – растерялась она. – Я не хочу все…
– Ну, конечно, вы не хотите, – перебил ее адвокат, – но вы тем не менее обязаны подумать о будущем и о вашем ребенке… – он сверился с бумагами на столе, – о Роберте.
– Мой муж желает только добра нашей дочери.
Он снисходительно улыбнулся:
– Я в этом не сомневаюсь, миссис Алессандро. Но ведь у него превосходный адвокат, не так ли?
– Я не знаю.
– А я знаю. Это мое дело – все знать.
– А я знаю своего мужа.
– Который нанял первоклассного адвоката, чтобы защищать свои интересы.
Александра ощутила к нему острую неприязнь.
– Он нанял хорошего адвоката, потому что он не хочет затягивать… – ей все еще с трудом давалось это слово, – с разводом.
Адвокат невесело рассмеялся.
– Советник мистера Алессандро будет защищать от нас своего клиента всеми возможными способами, поверьте мне. Мне понятно ваше нежелание взглянуть в лицо неприятным фактам, но от этого их суть не изменится. – Он постучал холеным, тщательно отполированным ногтем по папке из крокодиловой кожи, в которой лежали документы. – А теперь, я полагаю, нам следует перейти к делу, миссис Алессандро.
Александра дважды меняла адвокатов, пока не нашла такого, который понял ее нравственные колебания. Андреас тоже даром времени не терял, хотя и прилагал усилия в несколько ином направлении: он искал лучшего в городе специалиста по опеке над детьми. Ему больно было терять Али, но мысль о расставании с Бобби была для него хуже ада. Тот самый демон разрушения, что толкнул его на расторжение брака, внушил Андреасу еще одну безумную мысль: он вдруг уверовал, что Александра, особенно если ее надоумит адвокат, попытается использовать его бесплодие, чтобы отнять у него Бобби.
– Этого спора следует всеми силами избегать, мистер Алессандро, – пытался внушить ему его адвокат. – Предупреждаю, у вас нет ни единого шанса выиграть. Гораздо разумнее настаивать на возможно более широком праве посещения.
– Нет! – взорвался Андреас. – Я вам уже говорил: не позволю сделать из себя «воскресного папочку»! Бобби не будет болтаться между нами как чертик на ниточке! Я не стану покупать любовь дочери экскурсиями в зоопарк! Я ее не отдам!
Его адвокат сокрушенно покачал головой.
– Боюсь, вам придется это сделать.
Андреас грохнул кулаком по столу.
– Мне говорили, что вы лучший специалист по опеке во всем этом проклятом городе! Это так или нет?
Адвокат пожал плечами.
– Бывает и так, когда повезет. – Он устало вздохнул. – Почему бы вам не попытать счастья с кем-то другим, мистер Алессандро? Я не против. У меня за спиной действительно внушительный список выигранных дел. Я вовсе не жажду его испортить.
17 мая 1971 года судья присудила Александре единоличную опеку над дочерью. Андреаса она проинформировала о том, что его превосходные отцовские качества никем не ставятся под сомнение, и ознакомила с расписанием свиданий, включающим посещения каждое второе воскресенье, два выходных раз в месяц и ежегодные двухнедельные каникулы либо единовременно, либо поделенные на два недельных периода по соглашению.
Андреас швырнул бумаги в лицо судье, был дважды предупрежден, а затем оштрафован за неуважение к суду. Три часа спустя он пришел в квартиру у Центрального парка, забрал свои вещи и в присутствии Бобби поблагодарил Александру за то, что она разрушила его жизнь.
Девочка безутешно проплакала до самого вечера. Это был самый длинный день в ее юной жизни.
