— Выходи, Лунд! Не прячься! Я вижу тебя!
От ее голоса проснулись Марг и Унгхыр. Старуха метнулась к Володе, словно хотела защитить его от какой-то опасности. Ее глаза зажглись радостью, потому что он был в сознании, но тут же она посмотрела на его изголовье — и побледнела от изумления. Настороженные глаза ее метались от лица Володи к чему-то лежащему возле его головы, потом она схватила это нечто так быстро, что он не успел ничего рассмотреть, и спрятала в складках одежды.
Тем временем охотник Марг, который, сжимая нож, выбежал из пещеры, вернулся, волоча за собой… и правда Лунда, сына Чернонда.
— Что тебе здесь нужно, крысенок? — пренебрежительно спросил Марг. — И сколько вас еще прячется в темноте?
Маленькие глазки Лунда блеснули при слове «крысенок», но ответил он смиренно:
— Я один… Я… ушел от шамана…
— Почему?
— Он злой, жестокий, несправедливый. Я не хочу быть с ним.
Унгхыр пристально посмотрела на него и покачала головой, а Марг недоверчиво рассмеялся:
— Спой эту песню кому-нибудь другому, Лунд. Ты такой же, как твой отец. Малек похож на рыбу, хоть он маленький, а та большая.
И снова странно блеснули глаза Лунда, и он произнес напряженным голосом:
— Да, я сказал неправду. Я пришел потому, что хочу быть с сильнейшим. Я хочу служить звездному человеку.
— Но ты же сам пел, что нет среди звезд такого, — возразил Володя.
— Я… я был зол на тебя тогда. Я так нарочно говорил…
— Конечно, ты не мог меня там видеть. Я ведь не со звезд.
— Мне нет до этого дела, — буркнул Лунд. — Но зато тебе помогает сам чогграм. Твой друг охотник Марг сумел укротить бурю, вызванную моим отцом. Ты победишь шамана, потому что эта старуха знает, где растет голубая лилия. Ты сильный. Я хочу быть там, где ты.
Марг сказал:
— Ну, теперь немного сил у него, как видишь. Он тяжело болен.
Лунд радостно встрепенулся, словно только и ждал этих слов:
— Я могу вылечить его! Мне ведомы великие тайны врачевания. И он снова будет здоров и силен, как прежде.
Марг растерялся. Видимо, ничего доброго он не ожидал от сына шамана. Но Ита радостно вскрикнула и подбежала к Лунду.
— Теперь ты говоришь правду? — трясла она его руки. — Если ты вылечишь его, я подарю тебе морской камешек. Он лежит в большой перламутровой раковине. Он светится мягким белым светом. Красивее его только звезды в небе…
— Одной затяжкой табака перевернешь женский характер! — проворчал Марг, досадуя, что Ита стала так приветлива с бывшим врагом.
Глаза Лунда снова сверкнули, на этот раз жадно. Он быстро вынул из-за пазухи какую-то белую кость и пристроил ее на каменный выступ над головой Володи:
— Это челюсть зайца. Талисман. — И с неожиданной властностью распорядился: — Веток багульника в костер подбросьте. Дым его выгоняет боль из головы.
Видимо, он дал правильный совет, потому что Марг послушно вышел, а когда он вернулся, от костра потянуло душноватым, но приятным дымком.
А Лунд, не теряя времени, выхватил из-за пояса палку, на одном конце которой виднелся искусно выточенный из дерева медведь, на другом — змея, и начал вертеть ее, прыгая по пещере. Володя всякий раз отворачивался, когда изображение змеи приближалось к его лицу.
Еще бы! Насмотрелся он тут на змеиные физиономии!
Лунд выкрикивал:
— Куа, куа, куа! Кегн мой, покровитель мой, гагара, ловкая и быстролетная, ко мне явись! Кегн мой, змея, та, что может пробраться везде и неуличимо поразить врага, — ко мне явись!
Ита и Марг слушали как завороженные…
— Кегн мой, камбала, та, что от любой опасности, в песок зарывшись, скроется, — ко мне явись! Кенг мой, медведь, тот, что сильнее всех, — ко мне явись!
Володя насторожился, едва услышав про змею, а потом про камбалу. С некоторых пор он питал величайшее недоверие к этой рыбе. А Унгхыр напряженно смотрела на бледное лицо Лунда, на его руки, будто что-то вспоминала. И вдруг негромко сказала:
— Ты произносишь древние заклятия, Лунд! Откуда ты их знаешь?
Лунд замялся. А старуха, не давая ему опомниться, уже подошла к нему близко-близко, протягивая на ладони какие-то голубоватые луковки, напоминавшие коренья сараны, и сказала:
— Подкрепись, Лунд. Древние обряды много сил отнимают.
Лунд нерешительно сунул в рот одну дольку, и тут же на лице его появилось выражение блаженства. Он с полузакрытыми глазами потянулся к Унгхыр, но она уже спрятала руку за спину:
— Погоди, великий врачеватель. Не все тайны ведомы тебе, вижу я. Не знаешь ты, что, луковку голубой лилии съев, замыслов враждебных не утаишь. Почернеет лицо того, кто солжет. Зачем ты сюда пришел, говори! — повелительно крикнула она.
— Ле… лечить, — прохрипел Лунд, и лицо его сначала побагровело, а потом налилось чернотой, как гнилой помидор. Он захрипел и повалился наземь, а Унгхыр, наклонившись, проворно выхватила у него из-за пазухи длинный острый нож…
Выздоровление— Что это?
— Голубая лилия?!
— Чудо!
Володя, Ита и Марг выкрикнули это хором. А старуха указала на Лунда:
— Он говорил заклинания, насылающие самые ужасные болезни. Но ведь я так же стара, как его отец, и оба мы помним старого шамана из нашего селения. А на всякий случай он и оружие приготовил. Но не удался злой умысел Чернонда.
— Но голубая лилия? — воскликнула Ита. — Откуда она взялась?!
— Ее луковицы я нашла вот здесь, — показала Унгхыр на изголовье Володи.
— Как они попали сюда? — не поверил Марг.
Володя дернул плечом:
— А я откуда знаю?
Но Унгхыр с ласковой укоризной проговорила:
— Хорошо, что ты еще не отведал луковку голубой лилии. А то и твое лицо стало бы черного цвета, как у Лунда.
Все расхохотались. И Володя тоже. Он-то сразу догадался, что это сделал чогграм…
Вкус луковок был ни с чем не сравним. Но не во вкусе дело — главное, что, едва съев их, Володя почувствовал себя совсем здоровым. Будто сказочной живой воды испил. И впрямь чудодейственным цветком была эта голубая лилия!
Все были так счастливы, что и про Лунда забыли. Ита срезала верхнюю пуговицу со своего платья и подала Володе.
Тот неловко поблагодарил, с любопытством рассматривая странный подарок и вспоминая, что эту пуговицу хотел иметь Чернонд. Пуговица была не деревянная, как все остальные на платье Иты, а костяная, украшенная затейливым, тщательно вырезанным орнаментом.
Володя пошел к костру, чтобы при его свете получше рассмотреть узоры, а заодно скрыть смущенное лицо. В этом подарке был какой-то высокий смысл. Тепло стало у него на душе, и Володя почувствовал, что навсегда привязался, как к самым родным и близким людям, верным друзьям, и к храброму охотнику, и к старой доброй Унгхыр, и к девочке по имени Загадка. Их дружбу скрепили опасности, а это бесследно не проходит.
