Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
Что спасло Кагеру? Может быть, собственная безалаберность? Он не привык следить за домом сам, по хозяйству за него всегда работали ученики, и за семнадцать лет бывший дом старосты прогнил весь, от крыши до крыльца. А может, помогло пожелание удачи, которым одарил его на прощание Херуки? Тряхнуло землю раз, второй – стены заходили ходуном, с потолка посыпались листья и сор, затрещали балки. На третьем подземном толчке проломилась крыша. Одна слега провалилась внутрь дома и ударила Кагеру по голове. Стукнуло так сильно, что сихан рухнул на пол как подкошенный.
Когда он очнулся, гроза уже прошла над ущельем, и теперь погромыхивало где-то на севере. Кагеру приподнялся, коснулся головы, поморщился от боли, нащупав шишку. В крыше возникла рваная дыра, в нее капала вода. Жемчужины не было.
– Пропала! – в панике сихан вскочил на ноги. – Потерял!
Кинулся шарить по полу, и вскоре с облегчением увидел – вот она, закатилась под столик. Остыла, погасла, молчит. Кагеру без сил опустился на циновку. Только теперь он осознал, что был на волосок от гибели. А то и от чего похуже.
«Повезло мне, – думал он, глядя сквозь дырку в мутное темное небо. – Сам бы уже не освободился… Попытайся я ей воспользоваться, как она сама меня призывала – „только пожелай“, – меня бы наверняка тут же разорвало бы в кровавые клочья, а душу… Похоже, жемчужина незаметно опутала мою волю, едва я взял ее в руки. Прав бы Сахемоти, предупреждая меня, а я свалял дурака. Только дурак не остановился бы, как только увидел призрак. Мне ли не знать: первое, чего хочет разбуженный бог – это еда!»
Кагеру посмотрел на жемчужину, матово мерцающую под столом, и содрогнулся.
«Да может, не было никакого бога, а только морок. Подманили меня этим богом, сбили с толку. Показали то, что я больше всего хотел найти…»
В голове было пусто и черно, словно внутри все выжгло молнией. Правая рука онемела по локоть, как после неосторожной работы с ядами. Избегая касаться жемчужины голой рукой, Кагеру поймал ее рукавом, как скорпиона, и бросил в плетеную коробочку. Впрочем, жемчужина, кажется, опять уснула.
«Скорее уж затаилась в засаде, – невесело усмехнулся мокквисин, глядя на нее. – Такая красивая, безобидная с виду. Мечта девицы…»
Кагеру закрыл коробочку и перевел дух.
«Эта жемчужина безопасна только для бога, подобного Сахемоти – да, может быть, для необразованного простофили, который считает ее обычной драгоценностью. И то пока он не попытается просверлить в ней дырку. А мне… лучше убрать ее подальше с глаз и забыть. Эх, а я ведь так и не успел разобраться, для чего она предназначена…»
Кагеру хотел убрать плетенку в кладовую, но не смог, и оставил на столе. Ему было горько до слез. Он всегда считал себя человеком холодным, лишенным сожалений и сомнений, и не подозревал, что может так страдать всего лишь потому, что не удалось сладить с древним артефактом. Даже краем сознания Кагеру не догадывался, что это горькое отчаяние тоже внушено ему жемчужиной. Наконец усталость одолела его, и он заснул под монотонный шелест и бульканье дождевых капель.
Глава 40. Миссия Кагеру
Мокквисин проснулся поздним утром с мыслью о жемчужине. Щурясь от яркого солнца, бьющего сквозь бумажные ставни, он приподнялся на локте и протянул руку к стоящей на столе коробочке. Снял крышку, залюбовался мягким блеском бесовской драгоценности. Он не забыл вчерашнего, но случившееся почему-то больше не казалось ему таким уж страшным. Как будто кто-то нашептывал ему: «А давай еще раз попробуем! Теперь-то, с утра, с новыми силами, на свежую голову, наверняка получится…»
Внезапно Кагеру захлопнул крышку. Ему стало страшно.
Мокквисин решительно засунул коробочку в первый попавшийся ларь и вышел на крыльцо. Солнце уже высоко поднялось над горами. В ярко-голубом небе – ни облачка. В бурьяне, которым по пояс зарос двор старосты, трещали кузнечики. С гор веяло прохладой, под крыльцом стояли лужи от ночного ливня, но день обещал быть теплым.
«Как сегодня легко дышится, – отметил Кагеру. – Должно быть, пыль осела после дождя…»
Он вдохнул полной грудью, с удовольствием подставляя лицо студеному горному ветерку. «Что-то изменилось», – подумал он, возвращаясь в дом.
После солнечного двора дом показался сихану особенно сумрачным, а воздух – сырым и затхлым. Кагеру закашлялся, привычно скрючился, схватившись за горло… и выпрямился в изумлении. Горло не болело!
Он уже и забыл, что такое жить без боли. В первые годы после воскрешения малейшее движение доставляло колдуну адские страдания. Ему было трудно даже говорить и дышать. Проходили годы, плоть понемногу восстанавливалась, боль притупилась и стала привычной, но Кагеру понимал, что, скорее всего, ему суждено доживать прикованным к источнику огня калекой.
Покачав головой, Кагеру отправился готовить завтрак. И там его ожидало новое открытие – вернулось чувство голода. Прежде ему было всё равно, чем питаться. Теперь размоченный в кипятке ячмень показался ему самым вкусным, что он ел в жизни. Кагеру дочиста выскреб миску, но ему хотелось чего-нибудь еще… Уж не мяса ли? Точно, мяса!
Кагеру нервно рассмеялся. Он не ел его много лет, чуть ли не с детства, он и вкус-то его забыл, а тут нате – вспомнил!
«Где ж я возьму мясо? – спросил он сам себя. – Может, рыбу половить?»
Неожиданно ему вспомнился ледяной ручей в Скорпионьей долине, пятнистые зеленоватые форели, которых ловили его маленькие ученики. Пыльный, пахнущий прошлогодней зимой дом стал ему противен. Кагеру разыскал в сарае старосты острогу, прихватил с собой нож, кремень и кресало, и отправился в горы.
Казалось, ноги сами несли его по заросшим тропинкам. С тропы разбегались скорпионы, в воздухе порхали бледные осенние бабочки. Кагеру сам себя не узнавал. Он не мерз и не уставал, он чувствовал себя так, словно ему подарили новое тело. Тот обгорелый старый колдун, который годами сидел, как паук, в заброшенном доме, питаясь дымом и ненавистью – разве это был он? Каких угодно последствий вчерашнего опыта он ожидал, но только не волшебного исцеления. Кагеру не спешил радоваться, поскольку знал – ничто хорошее не происходит просто так. Даром боги раздают только беды и несчастья.
Около полудня сихан вошел в ущелье, где когда-то находился его дом. Спустился к бывшим мосткам и постоял там, выслеживая темные силуэты рыб, но в воду лезть все же побоялся, только плеснул водой в лицо. Уходя с мостков, он заметил, что рядом охотится гадюка. Сихан наобум ударил острогой – и убил ее с одного удара. Потом он, не долго думая, разделал ее на плоском камне, порубил на кусочки, насадил на прутик и поджарил на костре.
Он не узнавал мир – вернее, узнавал его заново. Сожженному полутрупу было все равно – день ли, ночь ли за дверью, промозглая осень или цветущая весна, – лишь бы не погасли угли в очаге. Теперь он кожей впитывал каждое дуновение ветра, каждый солнечный луч.
«Подобно птицам, взмывают они в заоблачные выси и достигают небесного града, – сами всплывали в памяти Кагеру слова священного текста. – Подобно воде растекаются в дальние дали, подобно дракону возносятся вверх. Они молниеносно-мгновенны, силы их неистощимы…»
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
