Ниалл не смотрел. Глаза его были устремлены только вперед.
Закат позолотил бесконечно одинокую линию горизонта и скрылся. Ночь была безлунной. Все шло по его плану. Римляне наверняка подумают, что он переждет на берегу, пока не рассветет. Он делал все, для того чтобы застать врага врасплох. Галеры шли на большом расстоянии одна от другой. На перилах установили зажженные фонари. Шлюпки ориентировались на эти маяки.
Ветер по-прежнему им благоприятствовал. Он и паруса раздувал и в то же время не холодил тело. Он словно убаюкивал моряков, ласково журчало море, тихонько поскрипывал такелаж. Небо усеяли бесчисленные звезды. Вон там Небесная Река, а вон Колесница Луга, Лосось, Серп, а вот и Пламя Свечи. По этой звезде моряки узнают, где находится север. Она подскажет ему, когда свернуть на восток. Желтые вереницы огней протянулись в океане: это фонари горели на галерах.
Ниалл стоял на носу. Кроме него, да рулевого, да двоих вахтенных, все на корабле спали. Море таинственно мерцало. Серый череп кивал кому-то.
«Я иду к тем, кто много лет назад ограбил меня», — думал он.
Мысль эта была спокойной. Он не чувствовал ни надежды, ни гнева. Мысль его, как ветер, неуклонно летела на юг. «Наконец-то я иду к своей удаче».
В воде что-то мелькнуло. Из большой волны вынырнуло стройное округлое белое тело. Тело это плыло рядом с кораблем, а, может, летело — легко и свободно, как ветер. Струились длинные тяжелые волосы. Она повернулась к нему и подняла правую руку — то ли поприветствовать, то ли поманить. Звезды освещали мокрую обнаженную грудь. Лицо, бледное, словно снег, глаза — две ночи с крошечной звездой в каждом глазу.
— Клянусь Манананом! — вырвалось у него. Вахтенные матросы его не услышали. От нее ли повеяло холодом, или его охватил озноб?
Она улыбнулась. Сверкнули белоснежные зубы. Сам не зная как, он услышал обращенную к нему речь:
— Я ведь говорила, что никогда не разлюблю тебя, Ниалл, мой Ниалл.
— Дахут! Но ведь мы так далеко от Иса, от места, где ты умерла.
— Я услышу твое имя с другого конца света, Ниалл, любимый. Его принес ко мне ветер, оно прилетело на крыльях чаек. Я узнала о тебе от океанского прилива и никому не известных рек, услышала шепот мертвецов, что лежат на морском дне. И боги сообщили мне о тебе, через меня они мстят людям. Имя твое — словно песня. Я шла вслед за ним и теперь наконец-то я вижу тебя.
В нем поднялось желание, которое его ужаснуло.
— Отчего ты никак не успокоишься?
— То, что мы сделали в Исе, месть богов, связывает нас с тобой, и так будет всегда. Мне судьбой назначено любить тебя.
— Мне тоже.
— Не бойся. Пока ты в море, я буду для тебя благословением. Я посылаю ветер в твои паруса, дарю тебе чистое небо, свет звезд и солнечные дни. Веду тебя мимо опасных скал и мелей. Отвожу от тебя бури. Я приведу тебя в безопасную гавань. Я топлю корабли твоих врагов, тащу их на дно и бросаю вдовам на берег то, что от их мужей оставят морские угри. Я, твоя Дахут.
— Но ты не можешь избавить меня ни от страха перед тобой, ни от горя, что я всему виной.
— Да, ты предал меня тогда и оставил одну. И ты снова предашь меня и бросишь.
— Но я не сделал это намеренно.
— Да. Но ведь ты умрешь, как и все. Если только это случится на море…
Ниалл вздрогнул.
Она придвинулась к нему. Пальцы скользнули по его руке, сжимавшей перила. Холод пронзил насквозь. Опустившись в море, грустно сказала:
— Не в моих силах выбрать, где тебе умереть. Я лишь хочу, чтобы ты прожил на земле еще долгие годы и чтобы смерть твоя была спокойной, среди любящих тебя родных. Ведь я люблю тебя. Позволь мне плыть рядом с тобой, Ниалл. Твои люди не узнают. Они просто удивляются тому, как легко складывается их путешествие. Днем я смотрю на тебя из-под пены, а ночью — прошу тебя — постой вот так, как сейчас, прежде чем лечь спать. Мне хочется, чтобы ты смотрел на меня, а я бы тебе улыбалась. Во сне ты услышишь мои песни.
Он уже не чувствовал страха. Наоборот, в нем поднимались нежность и ощущение собственной силы и тайное желание, чтобы король Граллон узнал обо всем.
— Хорошо, Дахут, — согласился он.
V
Могучий Лигер величественно нес к морю свои воды. В устье расстояние между болотистыми берегами составляло более лиги.[21]Осенью в устье появлялись отмели, весной река разливалась, отчего навигация представляла значительные трудности. Каждый сезон жители прибрежного района вынуждены были строиться заново.
Несколько кораблей, патрулировавших этот район, заметили флотилию и на полной скорости помчались назад. Все устремились в Корвилон. Город окружали крепостные стены, неумело и наскоро построенные, однако он стоял на пути флотилии, и, для того чтобы двигаться дальше, надо было взять его, а это означало жаркую схватку.
Охраняли Корвилон галльские резервисты и значительно ослабленные гарнизоны легионеров. За городом открывалась долина, свободная для разграбления.
Замечательно ловкий и храбрый воин, Ниалл к тому же был и превосходным стратегом. Информацию о противнике он собирал заранее, а затем составлял подробный план будущей операции. Вот и сейчас он приказал галерам и шлюпкам пристать к северу от устья в безопасной бухте. Об этой бухте разведчики сообщили ему еще год назад. Там войска его будут неприступны для противника. Отдохнув немного, он вместе с основными силами отправится на штурм города.
К городу вела римская дорога. За последние два столетия она поросла лесом. Две-три рыбачьи деревушки и ферма были безлюдны: хозяева их бежали. Кроме нескольких голов скота, поживиться здесь было нечем, и вскоре дома запылали. Дым застелил солнце, переместившееся на запад.
Лодки вытащили на берег. В море на всякий случай дежурило несколько судов, готовые в случае опасности принять людей на борт. Маленькая галера Эохайда держалась в хвосте флотилии на протяжении всего пути. Он вытащил ее на берег вместе с сопровождавшими ее шлюпками подальше от всех.
— Будь наготове, — приказал он Субну. — Мы с Руфинием пойдем на разведку.
Вассал посмотрел на обезображенное лицо. Эохайд осунулся, губы нервно дергались. — Ты все эти дни странно себя вел, дорогой мой, — сказал Субн, — а самое странное, что ты вообще пошел в этот поход. Разумно ли то, что ты задумал?
— Долгие годы я только об этом и думал, — ответил Эохайд.
Субн вздохнул:
— Ладно. Что будет, то будет. Я тебя не предам.
Он оглянулся вокруг. Команда суетилась, разгружала лодки, занималась поиском хвороста, переговаривалась с другими экипажами.
— За других людей я не отвечаю. Некоторые из них слишком хорошо помнят, что у них остались дома жены и дети.
