— Видит Бог, я очень люблю тебя, Жуана. Ты меня вводишь в искушение.
— Маме следовало назвать меня Евой, — улыбнулась она. — Так найдется ли здесь священник?
— Найдется.
— А сможем ли мы позволить себе нанять служанку? Если не сможем, то боюсь, что умрем с голоду.
— Жены офицеров обычно имеют прислугу, — напомнил он. — И мы можем позволить себе взять служанку.
— Прекрасно, — обрадовалась она. — Значит, все решено?
— Разве у меня есть выбор?
— Только в том случае, если ты скажешь, что действительно не хочешь меня и действительно не любишь. Но ведь ты не сможешь сказать ни того, ни другого, не так ли?
— Нет, — признался он.
— Значит, у тебя нет выбора, — сказала она. — Ты собираешься уложить меня в постель? Поскольку я не могу предложить тебе еду, то предложу вместо нее хотя бы себя. Не такая уж плохая компенсация за испорченный ужин.
— Замолчи, Жуана, — пробормотал он, жадно ее целуя. — Ты меня совсем сбила с толку. Я уверен, что существует девятьсот девяносто девять убедительных доводов против, но не могу припомнить ни одного. Подозреваю, что ты, как всегда, манипулируешь мною.
— А как же? — улыбнулась она. — Но людей, с таким трудом поддающихся манипулированию, как ты, Роберт, я еще не встречала. Уложи меня в постель и позволь любить тебя до умопомрачения. Иначе ты можешь вспомнить один из своих дурацких доводов, а мне придется придумывать какие-нибудь хитрые уловки, чтобы убедить тебя. А я не хочу никаких уловок. Я просто хочу любить тебя.
Он вздохнул и, глядя в ее горящие нетерпением глаза, улыбнулся:
— Наверное, нам придется бороться друг с другом всю оставшуюся жизнь. Потому что я мужчина и должен всегда настоять на своем. Честно предупреждаю тебя.
Она опустила ресницы и искоса посмотрела на него.
— А я женщина и должна всегда сделать все по-своему. Честно предупреждаю тебя.
— Например, я, а не ты, должен был просить тебя оказать мне честь и выйти за меня замуж.
Она закусила нижнюю губу, и, к удивлению обоих, ее глаза наполнились слезами.
— Да, Роберт, — прошептала она, — прости меня, пожалуйста.
Он взял ее лицо в ладони и смахнул слезинки кончиками пальцев.
— Завтра, — сказал он, — я найду священника, который нас обвенчает. А пока… У нас, кажется, нет ужина? Что ты мне предложишь взамен? — спросил он, легонько касаясь губами ее губ.
Она рассмеялась сквозь слезы.
— Я заставлю тебя забыть о том, что ты голоден. Ты и не вспомнишь о своем голоде всю долгую ночь. Обещаю.
— А ты? — спросил он, снова прикасаясь лбом к ее лбу. — Ты голодна?
— Умираю с голоду. Тебе придется утолять мой голод всю долгую ночь.
— А когда ночь закончится, я кое-что подарю тебе. — Он наклонился и взял ее на руки. — Я подарю тебе рассвет. И все рассветы, которые будут потом.
— Ах, Роберт, — прошептала она, — я так люблю тебя, что не могу найти слов для выражения своих чувств.
Он внес ее на руках в спальню и с улыбкой сказал:
— Кому нужны слова?
Она улыбнулась в ответ и протянула к нему руки.
